выродившихся бессмертных, и не мог себе этого представить, да и не хотел. Но он слышал голос Мэла и уверял себя, что так лгать нельзя.
Таронт встал и отряхнул со штанов траву. Покрутил головой, надеясь поправить шею, по которой пришелся один из тычков. На его щеке расплывался здоровенный синяк, куртка была порвана, в разрыв виднелось плечо, тоже синее от удара.
– Ну, что будем делать? – спросил Мортимер. – Поставишь обратно портал? Или поставишь, но не для меня?
– Поставлю для обоих, – бросил Бейел, не оборачиваясь. – Но позже. Артефакт должен накопить энергию.
– Долго?
– Что такое? Торопишься?
– Жена в больнице. Я боюсь, в офисе уже лежит список препаратов, которые я должен немедленно оплатить. Мало ли что они могли найти у нее, – интуитивно Мэл чувствовал, что разговор о супруге скорее успокоят Таронта. Тем более о беременной. Бейел не отморозок, которому все равно, кому мстить и как, он не поднимет руку на женщину. Его сейчас нужно убедить, что ликвидатор – обычный человек, с самой обычной жизнью, и убивает он не потому, что ему так нравится, а потому, что иного выхода у него нет.
– Ты женат?
– Недавно.
– Что же за безумная женщина пошла за ликвидатора? Она не боится тебя?
– С чего ей бояться? Прекрати ты видеть во мне убийцу. Содержание в штате Блюстителей Закона убийцы противоречит закону. Можешь себе представить, чтоб Блюстители нарушили закон?
Таронт поневоле помотал головой.
– Ну вот, – продолжил Мэл. – Может, в отличие от тебя она понимает, что ликвидатор – не убийца?
– Ну да, конечно, благодетель, дарующий надежду на будущую жизнь. Ну-ну... Послушай, Мортимер, ты ее любишь?
– Очень, – у Мэлокайна дрогнул голос.
Бейел смотрел на него сосредоточенно.
– Не врешь, – сказал он себе. – Ну-ну... Вот скажи, глядя мне в глаза – я увижу, если соврешь – если она выродится, убьешь ее?
– Нет, – глядя ему в глаза ответил Мэл. – Ликвидатору не нужно ликвидировать женщин. Нет такой необходимости, женщины-вырожденки умирают сами, и довольно быстро.
– Ну, а допустим, что она бы не умерла сама. Такое удивительное исключение. Ликвидировал бы?
– Да. В надежде увидеть ее снова, благополучной, здоровой. Только так можно сохранить надежду. Я не смог бы смотреть на ее мучения, ликвидировал бы.
– И рука бы не дрогнула?
– Нет. Единственный путь принести легкую, быструю смерть – ударить точно и без колебаний.
– А сына? Своего сына смог бы ликвидировать?
– Смог бы. Быстро и без колебаний.
Несколько мгновений Таронт молча смотрел на Мэла.
– Ты сумасшедший, – сказал он медленно. – Просто чокнутый. Мне говорили, что все ликвидаторы чокнутые. Да уж. Вижу, что ты-то уж точно свихнулся давным-давно, – он отвернулся и махнул рукой. – Ладно. Проехали. Убогих и чокнутых я не убиваю. Принципиально.
Еще несколько часов им пришлось просидеть на маленьком скалистом пятачке плато, почти плечо к плечу, слишком близко, чтоб чувствовать друг к другу ненависть. Когда это чувство слишком сконцентрировано, да еще на малом пространстве, оно, какое-то время накаляясь, поневоле начинает пережигать само себя. Через полтора часа злобного молчания Бейел вдруг поймал себя на том, что обстоятельно рассказывает Мэлу историю своей жизни.
Он рассказал и о рождении сына, и о его учебе, и о том, как он рвался в Военную Академию, а его не взяли. И что у него так и не появилось детей, и как жена ушла от него с грандиозными скандалами. Да и у самого Бейела не ладилось с семейной жизнью. Жена ушла от него год назад, когда умер сын. Она, впрочем – странное дело – не жаждала крови ликвидатора. Ни о чем не говорила, ни в чем не упрекала – просто ушла. Наверное, утомилась от ухода за сыном-вырожденцем. Это ведь очень нелегко. А после его смерти ничего ее больше не держало, вот она и ушла.
– Да, тяжело, – согласился Мэлокайн. – Очень даже. Могу себе представить. Брось. Если любит – вернется. Она просто устала. У тебя впереди долгая жизнь, все впереди, успеешь вскружить ей голову заново.
– Если ты не явишься ко мне, – тупо ответил Таронт. – Про мою душу.
– Не явлюсь. Ты совершенно здоров. Чистейшая энергетика. Ни намека, ни следа.
– Гм... Да уж. Радует. Раз так, то в кого же мой сын? Не в жену же? Она тоже не вырожденка, и никаких признаков.
– Не ломай голову. Причины предрасположенности могут быть самые разные. Ну, мало ли, твоя жена, когда была беременная, попала в зону аномалии, или просто погуляла под магическим каналом. А может, вы просто друг другу не подходите. Ну, понимаешь, энергетика не сочетается. Это бывает, и нередко. Ребенок, появившийся от такого союза, предрасположен, хоть и не обязательно становится вырожденцем.
– Я вижу, тут у тебя целая наука.
– Ага. Прежде чем взяться исполнять первый список, я перечел все книги по этому вопросу, какие смог найти. У Блюстителей этот вопрос разработан очень здорово. Целая библиотека трудов, особенно диссертаций много. Как только в Магической Академии кто-нибудь защищает диссертацию по теме, так или иначе относящейся к вопросу вырождения, на нее тут же – гриф секретности и в хранилище. Секретное.
– Но тебя-то допустили.
– Я вроде как специалист. Имею право знать. Хотя, честно говоря, в упор не понимаю, почему подобную литературу надо скрывать. Наоборот, обнародовать, чтоб все читали. Чтоб все знали.
– Чтоб знали, кому с кем можно сходиться, или нет?
– Знаешь, если хочешь узнать, сочетается ли твоя энергетика и твоя генетика с теми же параметрами у твоей невесты, можешь сходить в соответствующий центр и сдать анализы. Сам прекрасно знаешь.
– Ну, конечно. Да этот центр давно разорился бы, если б не был объединен с Генетическим Банком данных.
– А все потому, что, влюбившись, люди вовсе не хотят знать, соответствуют ли они друг другу. В состоянии одержимости друг другом они считают, что все знают лучше всех. И лишь потом, обжегшись разок-другой, могут собраться туда. Но обычно уже поздно.
Таронт и Мортимер мирно беседовали, сидя в незнакомом им мире, глядя сверху на сосновый лес, где то и дело мелькали спины крупных диких животных – то медведя, то оленя – но надо же чем-то занять пустые часы. А уж когда беседа завязалась, то ничто уже не может помешать возникающей симпатии. Через три часа болтовни Бейел обнаружил, что артефакт уже вполне зарядился, и, повозившись, сумел поставить портал обратно в Асгердан, в разгромленное кафе.
– Да уж, – сказал Мэл, подбирая с травы свою брошенную куртку. – Из-за того, что я не был понят верно, тебе, похоже, придется отвечать перед судом.
– Да я понимаю, – отмахнулся Таронт. – Сам виноват. Ладно. Я же знал, на что иду. Ничего.
В кафе дежурила полиция. Бейела схватили сразу, как только он появился в зале, Мэла схватили было тоже, но, разобравшись, кто он, отпустили. Старшина отряда, молодой лейтенант, даже взял под козырек.
– Опять за вами охотятся, мистер Мортимер? – спросил он, кривовато улыбаясь.
– Да вот, – Мэлокайн развел руками.
– Опасная работа, верно? Поедемте, напишете заявление.
– Нет, я не буду.
– Не будете? – удивился полицейский. – Но нападали-то на вас. Имеете права на компенсацию.
– Не хочу. Не стану писать заявления.
Таронт, на котором как раз застегивали наручники, покосился на Мортимера с легким удивлением, но
