Мои собственные религиозные чувства были довольно мрачными. Моей «совестью» всегда была Рута, которая заботилась о Пи-Би и обо мне, когда мы были маленькими. Я слышала голос Руты долгие годы после ее смерти – она всегда говорила, что надо делать, а мне меньше всего хотелось ее слушать. Позже, однако, она стала молчаливой, не знаю почему. Уходят ли духи в длительный отпуск? Можно ли дать объявление о том, что мне нужен новый дух? И нужен ли он мне? И вообще, верю ли я в духов?
Люди на ступенях церкви курили, тут и там стояли банки из-под кофе, наполненные песком, чтобы можно было затушить окурки. Курильщики не произвели на меня впечатления обычных прихожан, но, подумав, я поняла, что понятия не имею, как выглядят обычные.
– Кто-нибудь знает Джо Рафферти? – спросила я. Ее никто не знал. Я протиснулась сквозь приросших к ступеням прихожан и вошла внутрь.
После сияющего солнечного света интерьер церкви показался мне почти что черным, но я споткнулась о доску с объявлениями и нашла расписание. Поскольку был полдень воскресенья, церковная служба уже закончилась, но должно было состояться несколько собраний: анонимных игроков в азартные игры, анонимных приверженцев секса, анонимных любителей обильной еды и анонимных алкоголиков. Места собраний обозначались номерами комнат. Я пошла наверх, хорошо представляя, в какую категорию анонимов лучше всего вписывается моя подруга.
Звук усиленного микрофоном голоса привлек мое внимание к маленькой аудитории. В ней было душно даже для конца декабря. Я вошла через заднюю дверь, миновала стол, на котором стояли большие кофеварки и лежали личные вещи, плюс к этому здесь был поднос с дешевым купленным в магазине печеньем – его перебирал человек средних лет, словно надеясь обнаружить там кусок домашней выпечки.
На возвышении стояла женщина в костюме. Она рассказывала, как пила вино со взбитыми желтками, сахаром и сливками. Слушатели засмеялись. Видимо, женщина пошутила, но я не поняла ее шутки. От толпы отделилась Джо, округлив в знак приветствия глаза, и вывела меня из комнаты.
– И так до бесконечности! – сказала она, исступленно жуя жевательную резинку. – Ужасное место. Слава Богу, ты пришла. Хорошо, что я не нашла свободного места, ведь если бы нашла, то обязательно заснула бы. Ты принесла мой сотовый? Я отдала ей сумочку.
– Телефон там, но он разряжен. Пока он работал, никто, кроме репортеров, не звонил. Что ты здесь делаешь?
– О… ничего. Все так глупо.
– Мы можем идти?
– Да, минут через десять. Я оставила машину в трех кварталах отсюда. Ты нашла где припарковаться? Мне следовало предупредить тебя, что это будет трудно.
Я заглянула в комнату для собраний – слушатели опять аплодировали. Неожиданно мне захотелось этого магазинного печенья и кофе с большим количеством сахара и сливок, сама не знаю почему.
– Джо, вчера к вам домой приезжал детектив, – прошептала я. – Эллиот разговаривал с ним. Как у тебя получается избегать их?
Джо зажевала еще быстрее и, надув пузырь, щелкнула им.
– Я с ними поговорю, но буду откладывать разговор до тех пор, пока не выясню, что им известно. Именно это я и поведаю.
– То есть расскажешь то, что они уже знают?
Она посмотрела через плечо на участников собрания.
– Пусть думают, будто я с ними откровенна.
– А ты не можешь быть действительно откровенной? Джо, ты сделала что-то противозаконное? – шепотом спросила я. – Я никому тебя не выдам. Лучшие подруги хранят секреты друг друга – можешь положиться на меня как на священника. И еще Руперт говорит, что Дэвид распродавал свои вещи…
– Ш-ш. Не здесь. – Джо снова оглянулась. Участники собрания поднимались со своих мест, с шумом отодвигая стулья. Джо посмотрела на меня. – Я тебе доверяю. Просто не могу об этом говорить. Уолли, события будут развиваться отвратительно. И для тебя лучше…
– …отречься от тебя?
Она пожала плечами.
– Лучше для кого? – спросила я.
Еще одно пожатие плеч. Я заглянула в аудиторию с алкоголиками. Держась за руки, они что-то бубнили. Но, даже не разбирая слов, я угадала ритм «Отче наш…».
– Это в порядке вещей? – спросила я растерянно, не в силах вспомнить, когда в последний раз слышала молитву. – Они всегда молятся на собраниях?
– Да, – ответила Джо. – Слушай, я просто хочу сказать, что твои отношения с Саймоном… Короче, я не желаю ставить тебя в неловкое положение…
– О да, я, конечно же, бросаю подруг ради того, чтобы облегчить свою жизнь с бойфрендом…
Кто-то налетел на меня, и я покачнулась.
– Извини, малышка! – Это сказал парень. Почти ребенок! Я приготовилась ответить «ничего страшного», впадая в недоумение оттого, что меня назвал малышкой человек на десять, а то и на пятнадцать лет моложе меня, но тут из дверей скопом повалили люди, будто им только что дали команду немедленно покинуть помещение.
– Эй, а вы, случайно, не Джо Рафферти? – послышался чей-то голос.
– О, черт! – ругнулась Джо. – Это слишком для великого принципа анонимности.
Я схватила ее за руку:
– Пошли отсюда.
– Да. То есть нет. Я должна кое-что подписать. Нам придется снова войти туда.
Мы стали продираться сквозь толпу. В комнате по-прежнему было много народу – некоторые стояли группами и разговаривали, другие складывали стулья и собирали кофейные чашки. Обстановка была словно на удавшейся вечеринке, такая же праздничная, как у Рекса и Триши, хотя средства были затрачены несопоставимые. Мы с Джо встали в некое подобие очереди, выстроившейся по периметру комнаты.
– Это ты! Я так и думал! – К нам подошел человек с красным лицом и яростно потряс руку Джо. – Что ты здесь делаешь?
– Догадайся, – ответила она, не отнимая руки.
– О! Да, правильно! Конечно. – Мужчина, которому на вид было лет сорок, покраснел еще больше, а затем ухватился за мою руку. – Гарольд Грэки. Алкоголик-наркоман.
– Уолли Шелли. Дизайнер открыток – создатель фресок.
Он засмущался было, но тут же улыбнулся:
– Мы с Джо давно знакомы. Я играл небольшую роль в «Электронном билете». Дикие времена!.. – Джо кивнула, будто только что поняла, кто такой Гарольд. – Эй, как долго ты держишься?
– Вы о чем? – удивилась я.
– Давно не пьешь?
– Не знаю, – ответила Джо. – А сколько сейчас времени?
– Что касается меня, то я далеко не трезвая, – сказала я.
– Ничего страшного, Шелли, – произнес Грэки, и я не стала его поправлять. – Продолжайте ходить сюда. И ты, Джо. Кстати, тебя разыскивает один парень.
– Кто такой? – спросила Джо.
– Какой-то чувак-адвокат. Невысокий. Одет в костюм с галстуком. В Лос-Анджелесе недавно. Подошел ко мне на прошлой неделе в Радфорде, прослышав о нашем с тобой знакомстве.
– Что ему нужно?
– Внести изменения. Он шнырял вокруг, разыскивая парня, женатого на «этой актрисе» – то есть на тебе, – и кто-то сказал ему, будто тебя совсем недавно видели в Толука-Лейк, а еще кто-то вспомнил, что я работал с тобой в «Электронном билете». Тогда этот адвокат разыскал меня и спрашивал о тебе. «Я не виделся с ней после прощальной вечеринки по окончании съемок «Электронного билета», ведь мы вращаемся в разных кругах», – объяснил я ему. Кто бы мог подумать, что теперь дело обстоит иначе… – Гарольд достал бумажник и, покопавшись в нем, нашел визитную карточку и дал ее Джо. – Его имя Зиглер. А называет он себя Зигги.
