членов.
Комсомольцы-подпольщики очень тяжело переживали гибель семьи Долетовых. Ребята потеряли одного из лучших своих друзей, Николая, и своего любимого дядю Гришу. Кроме того, оборвалась их связь с партизанами, и они не могли больше слушать Москву.
Скоро Лиде и Борису пришлось пережить большое личное горе. Отец Лиды, квалифицированный слесарь, несмотря на неоднократные приказы немцев, не вышел на работу. 16 мая он был арестован по обвинению в саботаже и расстрелян. Отец же Бориса был схвачен немцами при падении Севастополя. Его пригнали в Симферополь и замучили в лагере военнопленных.
После расстрела отца Лида Трофименко решила переменить квартиру и вместе с матерью и сестрами перебралась на окраину города. Место было удобное, и ребята стали часто собираться у Лиды.
Общая обстановка в Крыму осложнилась. Немцы заняли Керчь, после длительной героической обороны пал Севастополь. С продвижением немецкой армии на Кавказ Крымский полуостров становился глубоким немецким тылом. Оккупанты усилили террор и бросили крупные силы в леса и горы Крыма, стремясь уничтожить партизан.
Условия работы в подполье день ото дня становились тяжелее. Потеряв связи с партизанами и возможность пользоваться радиоприемником Коли Долетова, ребята вынуждены были почти прекратить работу. Лишь изредка им удавалось окольными путями получить сводку Совинформбюро либо подобрать листовки, брошенные с нашего самолета. Они тогда переписывали их и распространяли среди населения. Но, конечно, такая работа не удовлетворяла их, и комсомольцы упорно искали связи с партизанами.
В апреле 1943 года Борис Хохлов встретил своего школьного товарища Семена Кусакина. Они учились вместе до девятого класса, а затем Сеня уехал в Севастополь, где поступил в судостроительный техникум. Отец его, коммунист, участвовал в обороне Крыма и впоследствии погиб в боях за Родину.
Сеня приехал в Симферополь, чтобы вывезти свою больную мать в Севастополь, но не успел и застрял в городе.
В детстве Сеня был мягким и нежным ребенком, очень любил птиц и животных. Юношей он не утратил этих черт своего характера, но вместе с тем стал настойчивым, способным организатором. Борис показал мне фотографию Кусакина — очень волевое лицо, немного низкий, упрямый лоб, напряженные морщины между бровями, резко очерченные губы.
Очутившись в тылу врага, Кусакин поступил слесарем на авторемонтный завод в Симферополе, организовал вокруг себя молодых рабочих и всячески вредил немцам: портил приборы, материалы, выводил автомашины из строя.
И Борис и Сеня очень обрадовались встрече.
— Я думал, что ты эвакуировался с нашими из Севастополя, — сказал Борис.
— Хотел, но дело сорвалось из-за болезни мамы. А теперь, как видишь, я здесь работаю слесарем на заводе.
В тоне, которым были сказаны эти слова, в быстром, неявном взгляде Кусакина Борис почувствовал боль и обиду. Борис знал, что у Сени была мечта стать инженером-судостроителем. Немцы разрушили все его планы.
— Куда так рано? — спросил Кусакин.
— За город. Ночью наши летали, может быть листовки сбросили, — откровенно ответил Хохлов.
— Найдешь, не забудь меня, — подмигнул Сеня.
— Ладно. Приходи после работы.
В первый же выходной день Хохлов привел Сеню Кусакина к Лиде Трофименко и познакомил его с другими ребятами. Сеня рассказал, как он со своими товарищами по работе вредит немцам. Живой, общительный, он быстро вошел в семью подпольщиков и внес свежую струю в деятельность молодых патриотов. Сразу был поставлен вопрос о необходимости усиления подпольной работы. Прежде всего нужно было оформить комсомольскую подпольную организацию.
Через несколько дней на квартире Лиды скова собрались комсомольцы: Борис Хохлов, Владлен Батаев, Сеня Кусакин, Зоя Рухадзе, Зоя Жильцова, Шура Цурюпа и Лида Трофименко. Жени Семнякова не было — он уехал в деревню за продуктами.
На столе появился чай, заиграл патефон. Все уселись вокруг стола, и Борис Хохлов открыл первое подпольное комсомольское собрание. Предстояло разрешить три основных вопроса: о руководстве организацией, об установлении связи с партизанами и об организации подпольной типографии.
Первое слово Борис дал Лиде, как секретарю комсомольской организации школы, где училось раньше большинство присутствующих.
— Я не могу теперь считать себя секретарем. В подпольной организации имеются комсомольцы и других школ, — сказала Лида. — Да и обстановка теперь другая. Мы должны стать боевым отрядом комсомола в тылу оккупантов. Нужно избрать боевого секретаря, слово которого было бы для всех нас законом.
Борис предложил избрать секретарем Кусакина. Все высказались за Сеню. Он начал было смущенно отказываться, но когда его единодушно избрали, сказал:
— Ну ладно, если я с сегодняшнего дня секретарь, то все должны меня слушаться и отвечать за порученное дело.
Помню, я задал Боре вопрос, почему первым секретарем подпольной организации комсомола выбрали Сеню Кусакина, а не его, хотя он с Долетовым были, собственно, ее первыми организаторами.
Боря был совершенно лишен чувства зависти и карьеризма. Он мне ответил:
— Видите ли, у меня есть большой недостаток: ребята говорят, что иногда бываю слишком мягким. Придумать, что и как лучше сделать, я могу. Сам все выполню, а требовать от других не умею. А Сеня — кремень. Если прикажет, уж будьте спокойны, добьется выполнения.
Установление связи с партизанами было самой трудной задачей, над решением которой молодежь, после гибели дяди Гриши, билась в течение целого года.
Этот вопрос стоял и на первом собрании. Выступила черноглазая, с пышными волосами девушка — Шура Цурюпа.
— Я думаю, что мой брат Володя имеет связь с лесом, — сказала она. — Я пробовала об этом с ним говорить — он не признался. Подослала к нему Зою Жильцову, но тоже ничего не вышло.
— Он сказал мне, — подтвердила худенькая, болезненная Зоя Жильцова, — что Шура всегда что- нибудь выдумает.
— Листовки приносит, — продолжала Шура. — Откуда он их получает? С деревней связан, ездил недавно туда. Там у него какой-то моряк. Ясно, у Володи есть пути к лесу, и нам нужно это использовать.
— Вот что, ребята, — предложил Сеня. — Володю я знаю. Я с ним поговорю, и думаю, все будет в порядке.
Ребята предрешили вопрос о приеме Володи в члены организации и поручили Сене Кусакину вместе с Володей установить связь с партизанами.
Вопрос о создании подпольной типографии поднял тоже Борис Хохлов.
— В типографии у немцев, — сказал он, — работает мой старый приятель. Недавно я говорил с ним насчет того, как бы стянуть у немцев шрифт. Он согласился. А это такой парень: раз обещал — значит сделает.
— Очень хорошо! — сказал Сеня. — Действуй. Доставай шрифт и все необходимое для типографии. Помогать тебе будет Женя Семняков.
Борису дали двухнедельный срок.
Зоя Рухадзе говорила о политической учебе:
— Мы отстали от жизни. Нельзя зависеть от обстановки, мы должны расти как комсомольцы.
— Это правильно, — поддержал ее Сеня. — Фрицев нам нечего стесняться. Давайте продолжать изучать историю партии.
У Бориса сохранились «Краткий курс истории ВКП(б)» и Конституция. Решили заниматься в кружке под руководством Бориса.
Тут же был разрешен вопрос о привлечении в организацию новых членов. Кусакин сказал, что у него есть надежные ребята на авторемонтном заводе.
