мгновений ошеломленно молчал и вынужден был признать, что нет, он не хотел бы, чтобы эти стихи сейчас прочитали его дочери, но вот есть разные стихи для разных аудиторий и т.д. и т.п. А главное - свобода поэтического творчества, предоставленная Всевышним.
- Ну хорошо, а Всевышнему вы тоже эти стихи прочтете? - не унимался Коняев.
Большинство дам с недовольством оглядывались на местного писателя, посмевшего прервать эротическое камлание.
- Для Всевышнего у меня есть другие стихи, - уже раздраженно ответил Кибиров. - В конце концов, если вам не нравится интимная лирика, которая, я полагаю, имеет право на существование, то могу почитать так любимые в нашей стране политические... Вот, к примеру...
Умом Россию не понять —
равно как Францию, Испанию,
Нигерию, Камбоджу, Данию,
Урарту, Карфаген, Британию,
Рим, Австро-Венгрию, Албанию —
у всех особенная стать.
В Россию можно только верить?
Нет, верить можно только в Бога.
Всё остальное — безнадёга.
Какой мерою ни мерить —
нам всё равно досталось много:
в России можно просто жить.
Царю с Отечеством служить.
Последние строчки Кибиров читал, откровенно ёрничая, словно вбивая гвозди в «гроб квасного патриотизма». Это уже всерьез задело Павла, напомнив середину девяностых, когда ноги об российский флаг вытирали под аплодисменты всего мира. После этого стихотворения Павел поднялся, ему стало скучно. Был какой-то момент, когда ему хотелось защитить русскую поэзию, но дамочки снова в восторге зааплодировали. И он посчитал неуместным вторгаться в это слепое обожание ни своими рифмами, ни своими рассуждениями.
Павлу вспомнилась вдруг другая, недавно прочитанная у Мизгулина реминисценция Тютчева:
«Пурги безверья не унять.
Нет ни желания, ни воли.
Умом Россию не понять,
А если нет ума - тем боле...»
С этим и вышел. Следом за ним потянулся Николай Коняев, которого, судя по всему, обязала к присутствию на этом поэ... эротическом вечере выборная должность в писательской организации.
- А еще недавно был Евтушенко, - сообщил он, - на юбилее у Шесталова. Этот хоть женщин любит, а тот - себя. Так выступал, что даже не вспомнил, к кому на юбилей приехал. Если Юван, дай Бог ему здоровья, доживет до следующего, то сто раз подумает, кого ему приглашать...
- А я тут еще у вас в книжные магазины ходил, - поделился Словцов.
- Ну и что?
- Ничего. Ни-че-го. Что касается культуры, вы тоже впереди планеты всей.
- Не отстаем, - печально согласился Коняев.
- У вас же есть Суханов,
