- Значит, Дэвид тебе не понравился?
Словцов некоторое время кусал губы, обдумывая ответ. И максимально от него увернулся.
- Главное, что он нравится тебе, но еще главнее, чтобы это не было ошибкой. Ты еще настолько молода, что разочарование может стоить очень многого. Иногда - целой жизни.
- Па, если б была возможность вернуться в прошлое, что ты попытался бы там изменить?
- Пристрелил бы нескольких политиков, рассчитывая на то, что империя не развалится. Наивно, но честно.
- А я думала, ты скажешь о маме.
- Ника, я так ее любил, куда Ромео и Джульетте! Но, видимо, во всем нужна мера. В тот момент, когда она стала видеть во мне кого-то другого, не меня, а того, кого хотела видеть, я был не способен измениться, да и не стал бы. Теряя ее, я мучился так, как мучаются в последнюю ночь приговоренные к смерти, ибо жизни без нее не мыслил.
- Я думала, - потупилась Вероника, - что вы поссорились только из-за меня.
- Поссорились - да, - согласился Павел, - но разошлись потому, что, как оказалось, жили давно уже в разных мирах. И я переболел этим, как можно переболеть смертью. Один раз. Она, кстати, как раз не видела во мне делателя своей судьбы. Самое странное, что мы прожили вместе самое тяжелое время, а когда, казалось бы, все стало налаживаться, мне снова стали платить более-менее пристойную зарплату, когда ты уже выросла, ей потребовалось вдруг нечто большее. Больше того, на что я способен. Ну и, разумеется, я не мог принять твоего шага...
- И сейчас? Ведь ты сам сделал нечто подобное!
- Во-первых, мне сорок, во-вторых, ты сделала это в свои семнадцать раньше меня и - не спрашивая меня, в-третьих, уж прости мне мою советскую замшелость, я не могу любить страну, которая сделала все, чтобы моей родины не стало на карте. Ничего личного, только политика. Признаю Штаты великой державой, но на чем и ради чего держится их величие?
- Па, там живут обычные люди, с точно такими же проблемами, как у нас. С такими же достоинствами и недостатками. И, между прочим, не все из них в восторге от того, что делает их правительство. Дэвид просил уговорить тебя приехать... А, па?
- Я подумаю...
- Вера Сергеевна сказала, что ты был ранен, лежал в больнице. Почему даже не позвонил?
- Я выбросил свой мобильный. Да и что изменилось бы?
- Больно было?
- Когда ты уехала, было куда больнее. А тут - чепуха. Высунулся в мир богатых, и тут же схлопотал, как «творец судьбы»...
- Па, ты неисправим.
- А ты?
- Вся в тебя...
Потом они долго стояли, обнявшись, на выходе из кафе. Павел, прижимая к себе дочь, вспоминал маленькую смышленую девочку, с которой любил гулять по городу и отвечать на ее бесконечные вопросы. Веронике почему-то казалось, что уезжает не она, а отец. Надолго и далеко. Почти как на войну, и она даже не знает, увидит ли его еще раз. От таких мыслей Вероника едва сдерживала слезы. Она вдруг испытала к отцу давно забытую детскую нежность и чувство благодарности, которое скрывала от него последние годы.
«Если Ника - богиня победы, Вероника - это победившая Вера?» - подумал Павел.
3
Они встретились в метро с тщательным соблюдением конспирации. Сначала вошли в разные вагоны, потом вышли на одной станции, затем перешли на другую линию, постоянно проверяясь: нет ли хвоста, и только потом вошли в один вагон. В последний.
- Вообще-то я не прихожу на личные встречи, если бы не мой долг, - сухо сказал Справедливый, - да и зачем эти шпионские игры?
- За мной запросто может наблюдать ФСБ, - ответил Джордж Истмен, - поэтому мутная вода никому из нас не
