- Хотел бы я такую работу, особенно рядом с такой женщиной, - позавидовал Юрий Максимович.
- Нелепость, несуразность, в сущности, невозможность моего положения заставляют меня предполагать, что это может происходить только с какой-то особой целью, определенной свыше, и каждый неверный шаг может привести к плачевным последствиям.
- Павел Сергеевич, ты для меня, дурака, попроще скажи.
- Да все просто: мне хорошо, но ничего хорошего я от этого не жду.
- Ну, в этом ты, Павел Сергеевич, не одинок. Я, например, тоже уже ничего не жду. Уже все есть, - криво ухмыльнулся он, - а вот радости я от этого не испытываю. Самое лучшее, что я мог бы в жизни обрести, досталось тебе.
Павел заметно смутился. Хромов ободрил его:
- Это Верин выбор, я его уважаю. Больше чем нас с тобой вместе взятых. Сколько женщин я знал, но только одну настоящую, все остальные какие-то фантомы, призраки здешнего мира, живущие исключительно по его правилам.
Перед отъездом, Павел позвонил-таки дочери. Они встретились в итальянской пиццерии буквально в нескольких шагах от Красной площади. Пили кофе и поначалу обменивались дежурной информацией, отвечая на вопросы типа: «Как там мама, замуж не выходит?», «Вера Сергеевна - это надолго?», «Ты точно решила продолжать обучение там?», «Вот мама не прочь бы приехать в Штаты, а ты?».
- Знаешь, мне нравится их уверенность в том, что человек творец своей судьбы, - сказала Вероника.
- Пресловутая «американская мечта»? Тут есть главное заблуждение: те, кто так думает, путают судьбу и карьеру, ставят между ними знак равенства.
- Па, а ты хоть что-то пытался сделать такого, чтобы выпрыгнуть из сдавивших тебя со всех сторон обстоятельств?
- Конечно, особенно сейчас. Я действительно выпрыгнул, но это не есть делание судьбы. Человек предполагает, Бог располагает. Я тебе не рассказывал, но сейчас расскажу, хотя, может, это и не очень удачный пример. В выпускном классе я вдруг решил стать военным летчиком. Так решил, так загорелся, что стал усиленно заниматься математикой и физикой, с которыми до этого держался на почтительном расстоянии, и тренировался по несколько часов в день.
- Не представляю, - улыбнулась Вероника.
- Сам сейчас в это не верю, но так было. Буквально перед выпускным вечером я подрался с одноклассником. Повод был пустяковый, драка короткая и, казалось бы, без особых последствий. Он мне расквасил нос, а дрались мы тогда до первой крови. Все бы ничего, но, получив аттестат, я поехал проходить медицинскую комиссию в летное училище. В нашем городе работала выездная. Я был абсолютно уверен в своем здоровье. Шел туда именно с уверенностью творца своей судьбы. Обрати внимание: никак не карьеры! Я мечту свою воплощал. Но рентгеновский снимок пазyx носа стал для меня последней инстанцией. Меня забраковали. Искривление носовой перегородки в результате травмы. Я приводил пример Маресьева, летавшего во время войны без ног, но действия он на современную медкомиссию не возымел. Тогда я очень переживал, а сейчас думаю: хорошо, что все так кончилось. Вместо бравого летчика получился грустный филолог. Видимо, Господу Богу был нужен именно филолог, стихотворец.
- Это частный случай, исключение из правил. Упертые люди добиваются своего.
- Выше головы не прыгнешь. Я, к примеру, верю, что талантливые произведения всегда пробьют себе дорогу, но знаю сотни примеров тому, как им не дают прохода. Тормозят, замалчивают. Раньше это делали из идеологических соображений, а сейчас - исходя из «требований рынка».
- Па, ты хочешь, чтобы я, как и ты, стала безнадежной брюзгой?
- Ого, вот как, оказывается, я выгляжу в твоих глазах? Это перебор, дочка. Ну, может, я внешне депрессивен, но моя депрессия носит творческий характер русской хандры, а не постоянного брюзжания неудачника.
- Извини, не хотела тебя обидеть.
- Ничего. Ты просто присмотрись к тем, кого ты считаешь «творцами собственной судьбы». Неужели ты не замечала на их лицах тупой самоуверенности? Они даже в гробу лежат с таким выражением лица, будто прописка в раю им уже гарантирована.
Вероника улыбнулась, представив себе сказанное отцом.
