— Жизнь? — вслух спросил он. — Что под этим понимать? Жизнь по придуманным гордецами правилам?
— И что тебе не нравится? — не дал развить мысль Бабель.
— Скучно... — отрезал Платонов, и, немного подумав, добавил: — А иногда — подло.
— О-о-о... — завелся, было, Виталий Степанович, но его взлет на новый виток дискуссии оборвал Володя.
— Сначала в больницу? — спросил он.
— Да-да, Виталия Степановича сначала с рук на руки передадим, — обрадовался возможности прервать спор коллег Максим Леонидович.
Уже при въезде в больничный двор главред вдруг наклонился к забинтованному уху Бабеля и прошептал:
— Степаныч, я знаю, что не дает тебе покоя. Ты вдруг понял, что твой молодой друг стал смыслить в этом мире что-то иначе, а в чем-то даже больше тебя. Назидательный тон более не пройдет. Не стоит из-за этого кипятиться.
— Да я... Да вовсе нет... Да... — Бабель невольно растерялся, не успевая понять, прав или нет Максим Леонидович.
Пора уже было выгружаться.
— Костя, — позвал он, когда его уже переложили на больничную каталку. — Костя!
Платонов в это время поправлял ему одеяло. Он посмотрел на старого журналиста с искренней улыбкой:
— Да ладно, Степаныч, не заморачивайся ты. Выздоравливай. Я тебе книг привезу. Маленький ди-ви-ди хочешь?
— Хочу, — облегченно вздохнул Бабель, ощутив искренность и неподдельную заботу Константина. — Привези, пожалуйста, фильмы с Луи де Финесом. Давно хотел пересмотреть. В молодости — не давали, а потом всё времени не было. А тут...
— Привезу.
ЭПИЛОГ
Через две недели Платонов уже стоял под вывеской магазина «У Кузьмича» и снова испытывал то же самое чувство: он соскочил с подножки скорого поезда и слету влип в заторможенное время. Как муха в сироп. Но теперь к первоначальным ощущениям добавилась совершенно странная ностальгия. Точно он вернулся в город своего детства. А может, в таких городах дремлет детство всей страны? Юность империи? Во всяком случае, здесь есть что-то константно важное, без чего ни большая, ни маленькая страна устоять не может.
В больнице его встретили, как старого друга. Лера и доктор Васнецов пригласили его в ординаторскую, угостили чаем с пирожками.
— Все-таки решили статью о нашей больнице писать?
— Да, но еще мне очень нужно повидать Машу. Думал, она на работе.
Васнецов и Лера многозначительно переглянулись. Первой не выдержала Лера:
— Да уехала она, Константин Игоревич. Совсем уехала.
У Платонова в груди ухнуло и оборвалось, горячим приливом ударило в голову:
— Как уехала? Куда?
— Взяла расчет. В ее комнате в общежитии уже другая медсестра живет, — пояснил Андрей Викторович. — Нам теперь... — Васнецов поискал слова, но подходящих не нашлось, — как без рентгена. Диагностика, знаете ли... — и смутился, потому что понимал — Платонову важно было совсем другое.
— Куда уехала? — повторил вопрос Константин.
— Она ничего никому не сказала, даже подругам, — обиженно сообщила Лера.
Платонов на какое-то время ушел в себя. У него было чувство, что он опоздал на целую жизнь. Для того чтобы нагнать, надо было родиться заново да еще не совершить ни одной ошибки.
