— Миш, а эта пуговица что — ворованная?
Парень даже бровью не повёл.
— Слышь, Тимох, ты мне, вроде, никогда не врёшь?
— Никогда, — поторопился подтвердить Тимофей.
— А почему тогда думаешь, что я тебя обманываю? Я же сказал тебе — на кону я её взял! В карты! Понял?
— Понял.
— Понял!.. — передразнил Михаил. — Что ворованное — ты и так прекрасно знаешь. И знаешь, сколько мне светит за то, что я с малолеткой связался!
— Я тебя не выдам! — вскинулся Тимофей. — Никогда!
— Не выдам!.. — криво ухмыльнулся Михаил, будто Тимофей уже давно сдал его с потрохами. — Тебя кто спросит?
— Извини, Миш, — Тимофею почему-то захотелось заплакать от непонятной и жёсткой обиды, и он с трудом сдержался.
— Ладно, забыли... — смягчился Михаил.
— А можно я ещё спрошу?
— Валяй, тебе всё можно. Ты мне, Тимоха, как младший брат. Только никогда не пользуйся этим. Что нужно, я тебе сам всегда отдам. Спрашивай.
— Миш, а ты в тюрьме за что сидел?
— За драку, — без паузы ответил Михаил, — с тяжёлыми последствиями. Достаточно?
— А в тюрьме как?
— В тюрьме, Тим, как в тюрьме. И народец там разный, и начальство. И как везде — сильный давит слабого и при этом делает вид, что так положено. Не надо тебе этого, Тимох, поверь мне на слово. Не надо. Нет там никакой романтики. «Не верь, не бойся, не проси...» И везде эта долбаная иерархия! Всем надо, чтобы ты в ряд встал, понимаешь? Не в один, так в другой, не в красный, так в черный! Никакой свободы. Свобода только здесь! — Михаил ударил себя кулаком по груди. — Всё остальное — слова для дураков. И дураков, Тим, больше, запомни это. Больше! И эти дураки, даже зная, что они дураки, корчат из себя умных и находят оправдание своей дурости. Вот из-за таких дураков наша страна в отхожем месте! Ай, да ладно... Не люблю я все эти базары, уж сколько говорено.
— Ну, — Тимофею захотелось успокоить его, — ты же мне как брату.
— Как брату, — согласился Михаил.
— Знаешь, я раньше думал, что ты пьёшь водку, как мой батя. А потом смотрю, ты только пиво, и то никогда не видел, чтоб ты больше одной бутылки выпил.
— А это тоже вопрос свободы... — произнес Михаил, глядя куда-то вдаль, и добавил: — Но лучше тебе его никогда на вкус не пробовать.
— Пиво?
— Ну скажешь, пиво! — усмехнулся Михаил. — Вопрос! Если распробуешь, поймёшь, что такое свобода, а... у тебя её уже не будет. Такая ситуация называется парадокс, я в энциклопедии специально читал. А у человека без внутренней свободы — вся жизнь парадокс. Да тебе не понять пока...
— Чё не понять-то? — хотел заспорить Тимофей, но осёкся: действительно не понять.
— Свобода — это выбор пути. Причём можно выбрать всегда, в любое время. Выбрал — пошёл.
— Как путешественник?
— Ну... И как путешественник. У тебя свой путь, у меня — свой. И не ходи по моему. Это не твой! — глаза Михаила сверкнули суровой предупредительностью. — Мы с тобой — два ручья. Слились на время в одном русле и разбежимся. Ты моей воды возьмёшь, я — твоей. И, если честно, чем меньше ты возьмёшь от меня, тем лучше. Знаешь, Тимох, у тебя в душе свет есть, его по глазам видно. А у меня... Короче, напоследок так растолкую: свобода, по-моему, — это когда человек ни от чего не зависит, ни от жратвы, ни от выпивки, ни от покровителей, ни от чиновников, ни
