и увидел Володьку. Лицо его становилось то широким, то длинным. Он что-то говорил, я не мог разобрать, и протягивал бутылку с соком. Я шел прямо на него, и он отступил в сторону. Я успел заметить, что его прозрачные глаза стали большими, — он увидел пояс в моем кулаке и шепотом спросил:
— Застукал?
— Прочь! — заорал я.
Биндо отошел еще дальше. И снова за своей спиной я услышал негромкий смех…
Я бежал до самой деревни. Мимо, как в кино, мелькали стволы, кусты. Огромные валуны, казалось, поворачивались на месте и смотрели вслед. Я знал, что мне нельзя останавливаться. Иначе я поверну обратно в лес…
Забравшись на сеновал, я повалился на слежавшееся сено. Нащупал подушку и с силой нахлобучил на голову.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ночью меня разбудил Шуруп. Я долго не мог взять в толк, что ему нужно.
— Клим Прокопыч топтыгина уложил, — говорил Сашка.
— Топтыгина?
— Привезти нужно, понял?
Я повернулся на другой бок, но Сашка за ногу стащил меня с тулупа.
— Надо помочь человеку, — сказал Сашка. — Заводи мотор!
Шуруп еще не ложился. Он с вечера околачивался с гитарой возле дома, поджидал Настю. От Шурупа попахивает самогоном.
Не хотелось мне ехать, но и отказать Климу неудобно. Все-таки на квартире у него. Машина стояла во дворе. Я ее днем заправил бензином.
Ворча на Сашку, я оделся и подошел к машине. У крыльца маячила приземистая фигура Клима. Во рту тлела цигарка. Клим в дождевике с капюшоном.
Мы втроем забрались в машину. Небо обложено облаками. Как мы в такой темноте найдем в лесу медведя?
У одного из домов Клим попросил остановиться. Я посигналил. Дверь отворилась, и на крыльцо вышел человек. Он, очевидно, нас ждал. Когда человек подошел поближе, я узнал Биндо. Ничего себе компания подбирается!
Биндо заглянул в кабину, нахально подмигнул мне и, ухмыляясь, забрался в кузов.
— Без него бы справились, — сказал я.
Клим промолчал. Сидел он рядом со мной и курил какой-то отвратительный крепкий самосад.
Фары освещали дорогу. Километров пятнадцать тряслись по проселку. Потом Клим велел свернуть прямо в лес. Облитые желтым светом сосновые стволы нехотя отступали в сторону. Валежник трещал под скатами. Грузовик медленно продвигался вперед, петляя меж деревьями. Иногда в рассеянном свете фар вспыхивали чьи-то зеленоватые глаза и тут же гасли. Ветви царапали верх кабины. Шаг за шагом отступала темнота, чтобы снова сомкнуться за машиной.
Клим командовал, куда ехать. Шуруп первое время клевал носом, а теперь сон как рукой сняло. Он крепенько приложился лбом о железную дверцу. Тер ладонью ушибленное место и тихонько ругался.
Стволы совсем сблизились, дальше ехать нельзя. Дальше сплошная стена леса.
— Приехали, — сказал я и выключил фары.
Мы вылезли из кабины. В скудном свете подфарников едва различаем друг друга. Шуруп огляделся и спросил:
— А у него… родственники не остались?
— Какие родственники? — спросил Клим.
— Медведица или как там их… Шатуны, что ли?
Мы медленно пробираемся по ночному лесу вслед за Климом. Машина исчезла за деревьями. Кругом беспросветный мрак. Я боюсь отстать от Сашки и почти наступаю ему на пятки. Биндо идет за мной.
— Клим Прокопыч, — почему-то шепотом спросил Шуруп, — для храбрости-то?
— Дело сделаем, — ответил Клим.
— Медведи такие, — сказал Сашка. — Один за одного горой…
— Захлопни свою коробку, — посоветовал Биндо.
— Клим Прокопыч, что же ты без ружья? — спросил Сашка.
— Вот зануда грешная! — сказал Биндо.
Сашка немного помолчал, а потом спросил:
— А топор?
— Какой топор? — невозмутимо спросил Клим.
— Ножик-то есть хоть у тебя? — завопил Шуруп. — Какой же ты, Клим Прокопыч, охотник без ружья?
Над головой покачиваются вершины. Ветер посвистывает в колючих сосновых и еловых лапах. А здесь, внизу, ветра нет. Мои глаза немного привыкли к темноте, я уже смутно различаю Сашкину спину. Биндо шагает позади неслышно, будто лесной зверь. Что-то мрачный Володька.
— Цел родимый… — слышу я наконец довольный голос Клима.
Мы вглядываемся в огромную темную массу. Я еще никогда не видел мертвых медведей. Клим достал из кармана бутылку, вытащил бумажную затычку и, выпив из горлышка, протянул Сашке. Тот изрядно отхлебнул и отдал мне. Я подержал теплую бутылку в руках и передал Биндо.
— Брезгуешь? — спросил Клим.
— Пейте, — сказал я.
Сашка с опаской нагнулся над медведем.
— Хлопнули черта косолапого… — сказал он. И вдруг отскочил в сторону: — Братцы, а у медведя-то копыта?!
Биндо хмыкнул.
— Как же нам его лучше взять-то? — сказал Клим.
— Вот так медведь! — сказал Сашка.
Клим и Биндо встали впереди, а мы сзади. Под тушу были подложены две толстые лесины. По команде Клима мы подняли тушу. Подошвы вдавливались в пружинистую землю, нас качало из стороны в сторону. Шуруп пыхтел рядом и чертыхался. Мелькнул тусклый свет. Это машина. Тяжело дыша, мы опустили тушу на землю. Шуруп прислонился к освещенной подфарником сосне и руки опустил.
— Помру, — сказал он. — Давай лекарство, Прокопыч!
На березовых лесинах лежал огромный бородатый зверь. Это был лось. Глаза прикрыты большими седоватыми ресницами, морда оскалена. Одно плечо потемнело от крови. В бороде застряли сучки и желтые сосновые иголки.
— Медведь с копытами, — сказал я.
— В долгу не останусь… — буркнул Клим.
— Медведь или лось, какая разница? — подал голос Биндо.
Мы с трудом своротили убитого лося в кузов. Когда я закрывал борт, лосиное копыто гулко ударилось в доску.
Клим вытащил из карманов одну начатую бутылку и вторую полную и огурцы. Все это разложил на капоте.
— Дело сделано, — сказал он, наливая полный стакан, который захватил с собой. Выпил, крякнул, отер рот рукавом и протянул стакан мне.
— За рулем не пью, — сказал я и забрался в кабину.
— В лесу милиции нет, — ухмыльнулся Клим, с хрустом откусывая пол-огурца.
Включив фары и открыв дверцу, я стал осторожно подавать машину назад. Шуруп командовал, в
