нос, которым ткнулся в мое плечо, и пробормотал:
— Проклятый туман…
— Черт бы побрал этот туман, — сказал я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Вениамин раздраженно ходит по кабинету. Я и Лешка Карцев стоим у двери.
— Пятнадцать минут… — говорит Тихомиров. — А вы знаете, что за эти пятнадцать минут в стране производится продукции больше, чем на пятнадцать миллионов рублей?
— Когда ты успел подсчитать? — спрашиваю я.
— Сегодня Ястребов опоздал на пятнадцать минут, а завтра Петров опоздает, потом Сидоров… Вы знаете, во что это обходится заводу?
— Там паронасос привезли, — говорит Карцев.
— Учтите, бригадир, я не потерплю анархии!
— Учту, — отвечает Карцев.
Вениамин садится за письменный стол и достает из ящика папку. Не спеша листает.
— Еще и месяца не прошло, как Ястребов совершил прогул… Вот его объяснительная записка.
— Я ее помню наизусть, — говорю я.
— И вот снова нарушение… Что мне прикажете делать?
— Ты начальник, — говорю я. — Прикажи расстрелять…
— Оставь свои дурацкие шуточки при себе!
— Насос привезли, — снова напоминает Карцев.
— Если такое еще повторится, я лишу всех вас премии… Идите!
Лешка смотрит на часы и, глядя на меня, говорит:
— Между прочим, мы беседовали ровно двенадцать минут… Сколько в стране за это время произвели продукции?
— На двенадцать миллионов рублей, — подсказываю я. — Если верить этому источнику…
Мы поворачиваемся и выходим из кабинета.
— Он не на шутку на тебя взъелся, — говорит Лешка. — Вы что, девчонку не поделили?
— Леша, ты примитивно мыслишь, — говорю я. — При чем тут девчонка? У нас с начальником принципиальные разногласия…
— Погоди… Он как-то говорил, будто ты, не соображая ни уха ни рыла, стал критиковать его проект и даже Мамонту накапал… И проект его висел на волоске.
— Ну вот, видишь, а ты сразу — девчонка…
— Как бы там ни было, ты тоже хорош… Какого дьявола опаздываешь?
— Леша, больше не буду, — говорю я. — Честное слово!
Сегодня утром перед работой я позвонил Оле. Она молча выслушала меня и сказала, что нам пока лучше не встречаться… «Почему? Почему?» Она повесила трубку.
Я был так взбешен, что — да простит меня городская станция! — ушел из будки вместе с трубкой.
Потом стала совесть мучить, и я вернулся в будку и установил трубку на место.
Конечно, не удержался и снова позвонил. Ответил Бобка. Он сказал, что его драгоценная сестра в расстроенных чувствах ушла в институт. И еще попросил меня не огорчать спозаранку сестру, потому что она позабыла приготовить ему завтрак…
Несколько дней спустя после разговора с Тихомировым я сидел в обеденный перерыв в сквере и жевал бутерброд с копченой колбасой. Олю я так и не видел. Как-то с час прождал ее возле института, но она не появилась.
Возможно, увидела меня в окно и ушла черным ходом.
Я до сих пор не знаю, что с ней происходит. Почему она меня избегает? И злость, и досада, и боязнь потерять ее — все это клубком переплелось во мне.
После поездки в Печоры казалось все ясно: я люблю Олю, она любит меня. Об этом мы писали друг другу, и вот…
Хватит этой таинственной неизвестности! Сегодня во что бы то ни стало я ее поймаю, и мы наконец поговорим…
Ко мне подсел Валька Матрос и развернул газету. Лицо у него почему-то смущенное.
— Вот тут пишут… — многозначительно сказал он.
Я молчу. Даю понять Вальке, что ему лучше уйти. Мне хочется побыть одному. Но он ерзает на скамейке, шуршит газетой. Немного погодя говорит:
— Начальник нашего цеха пишет…
— Валька, — говорю я, — тебя Дима разыскивал…
— Про тебя ведь пишут!
Матрос еще минут пять сидит, вздыхает, искоса поглядывает на меня, но я, положив локти на спинку скамейки, неподвижно смотрю на тонкое черное дерево, на ветвях которого не насчитаешь и десятка листьев. Наконец он уходит, оставив рядом со мной заводскую многотиражку. А чтобы ее ветром не сдуло, притиснул камнем. Когда его широкая спина исчезает за деревьями, я беру газету и быстро нахожу солидную статью за подписью — В. Тихомиров.
Венька пишет о том, что мы, комсомольцы, должны смело вскрывать свои недостатки, шире развертывать критику. Дальше несколько критических замечаний в адрес нового отдела. Это о своем проекте, я пропустил. Воздав должное в целом здоровому коллективу арматурного цеха и похвалив передовиков, в том числе и Карцева, Венька замечает, что у нас еще встречаются отдельные личности, которые наплевательски относятся к своим обязанностям, разлагают в цехе дисциплину и служат дурным примером для других. В то время, когда наша молодежь, полная энтузиазма, готова на подвиги, Андрей Ястребов халатно относится к своим комсомольским обязанностям: по его рекомендации на завод принимаются дружки-приятели, которые позорят здоровый коллектив… Будучи человеком недисциплинированным, все тот же товарищ Ястребов в прошлом месяце совершил трехдневный прогул. Несмотря на предупреждение, ровно через месяц снова опоздал на работу… Кроме того, товарищ Ястребов отказался поехать по комсомольской путевке в Казахстан…
Что ж, статья обстоятельная, и редактор с удовольствием напечатал ее. С первого взгляда все правильно и не вызывает возражений. От целины отказался, прогул совершил, «дружка» устроил на завод… Не догадался бы Биндо, кого имеет в виду В. Тихомиров. Или устроит ему темную, или с завода уйдет. И это сейчас, когда ему поверили. Даже мастер… Тихомиров пишет, что мой прогул возмутил всю бригаду. Некоторые товарищи потребовали строго наказать меня, но он, начальник цеха, решил ограничиться выговором. Молодые кадры надо бережно воспитывать, а не рубить сплеча…
С газетой в руках ко мне подлетел Лешка Карцев. Он позеленел от злости. Швырнув газету на скамейку, он сказал:
— Это… ни в какие ворота! Или, думает, меня похвалил, так я буду молчать?
— Ну его к черту, Лешка!
— А ты помалкивай! — вдруг напустился он на меня. — Обед закончился. Иди в цех.
Таким сердитым я давно не видел нашего бригадира. Он скомкал газету и запихал в карман.
— Что он нас всех за кретинов считает? Это же… подлость! Пойду в партком…
Я проверял арматуру на паровозе, когда в будку машиниста забрался Сеня Биркин. Волосы приглажены и блестят, на полных губах сочувственная улыбка. Он в аккуратном синем комбинезоне, из верхнего кармана торчит какой-то поздний цветок. Сеня некоторое время молча наблюдал за мной, затем, схватив нужный ключ, с готовностью протянул. Я взял. Тогда Сеня встал рядом и стал помогать, хотя в этом я совсем не нуждался.
