Она сама захотела приехать на Рабочий.
Говорит – ты в институт готовишься, у тебя времени мало.
Родоки дома, поэтому ко мне не пошли, просто погуляли по району. Потом я ей рассказал, что загорал на крыше, и она прицепилась: давай поднимемся с тобой, хочу на крышу.
На пятом Сергеевна из сорок девятой расстилает перед дверью мокрый половик.
– Куда это вы собрались?
– На крышу, тетя Люда, на крышу. Хотим прыгнуть вниз – посмотреть, насмерть или нет.
Людка качает головой: придурки, что с вас возьмешь? Олька улыбается. Она сегодня похожа на совсем малую – в шортах и польской майке с Микки-маусом.
Я первый лезу по железной лестнице, открываю люк и помогаю подняться Ольке.
Уже темно. Торчат на фоне неба антенны, светятся красные огни на трубах завода Куйбышева. Мы подходим к краю.
– Страшно, – говорит Олька и отступает назад.
Садимся около будки, в которой люк. У меня пузырь «Агдама» – я его взял в батькином загашнике. Вырываю пробку перочинным ножом, передаю бутылку Ольке. Она отпивает и отдает мне назад. Я тоже отпиваю. Достаю пачку «Столичных», вытаскиваю по сигарете себе и ей, подкуриваю.
Внизу гудят троллейбусы, стучат по асфальту каблуки.
Я отпиваю еще.
– Как выпускной? – спрашивает Олька.
– Я ж тебе уже все рассказал.
– Нет, я вообще спрашиваю, – что ты сейчас про это думаешь? Вот ты вчера закончил школу…
– Да ничего я особо не думаю. Закончил – и закончил.
Внизу чья-то мамаша орет:
– Саша! Саша! Быстро домой!
– Меня так тоже допекала мамаша, когда малый был, – говорю я.
– А меня и сейчас еще допекает, если хочет повыделываться.
Я выбрасываю бычок. Искры от него разлетаются по крыше. Придвигаюсь к Ольке, мы сосемся. Потом я беру бутылку, делаю глоток и передаю ей.
май 2002 – декабрь 2002, Москва, Могилев
