— Какой ключ и где сейф?
— Вот этот. — Летчик выбрал нужный на связке. — Ты что, охотиться собираешься?
— Кто знает, во всяком случае так нам веселее будет. Если придется, будем и охотиться. Погоди-ка, должна быть коробка.
— Какая еще коробка?
— Ну точно. — Давыдов хлопнул себя по лбу. — У майора была коробка с харчами. Ему шеф дал, приемщиков подмазывать. Целый посылочный ящик с консервами. Должно быть, куда-нибудь за стойки завалился, я его, когда убирал, не видел.
Анатолий побежал в салон. Вечерело, но было еще достаточно светло. Наконец за длинными пеналами под крышкой откидного сиденья он увидел картонку.
— Нашел, — радостно завопил Давыдов. — Алексей, теперь живем. — И, схватив ящик в охапку, капитан поволок его в кабину.
— Во, тяжелая. Дней пять продержимся. Сейчас организуем маленький сабантуй.
Давыдов перегнулся через подлокотник кресла и извлек из своего «дипломата» бутылку «Зубровки».
— Настоящая, мне отец из Белоруссии прислал. Придется экономить, но сегодня можно.
Давыдов налил ароматную настойку в стопки, найденные в сейфе, в котором хранилось оружие.
— Ну, за спасение!
— Не говори гоп. Пока только за удачную посадку, — охладил его пыл летчик. — Надо еще со спасателями связаться.
Давыдов кивнул и опрокинул стопку, по телу разлилось волшебное тепло. С минуту поблаженствовав, Анатолий отрезал себе и летчику хлеба, отхватил по пластине розового сала.
— С чесноком солил? — поинтересовался Лебедев.
— Ну. А что, что-то не так? — спросил с набитым ртом Анатолий.
— Все так, я и сам так всегда делаю. Еще бы огурчиков солененьких…
— Ты себя как чувствуешь?
— Уже лучше, наливай еще.
Давыдов хмыкнул:
— Ну-ну, сейчас. Только консервы открою.
Давыдов вытащил из коробки продолговатую банку без этикетки, стал рассматривать маркировку. Потянул за кольцо. Пилот тоже запустил в ящик руку.
— Что за чушь. На кой черт ему понадобилось солдатское мыло?
Крышка с банки снялась легко, под ней были маленькие переключатели, цифры, риски, буквы. В памяти промелькнуло: «Перед взрывом майор собирался открыть консервы. Сейчас…» Откуда-то пришло: «Сколько до взрыва? Выкинуть в салон или не трясти? От чего эта штука срабатывает?» Мысли как не свои. Будто это все и не с ним случилось, а с кем-то другим. Секунды бежали, ничего не происходило.
— Слышь, Толян, чего говорю? Он что, собирался приемщиков мылом кормить? — донеслось как сквозь вату.
Давыдова прошиб холодный пот. Судорожно заглатывая воздух, он просипел:
— Леха, тихо. Это не мыло, — и протянул товарищу свою находку, — А это не тушенка. Держи осторожно.
Понимание того, что раз это не взорвалось раньше, то скорее всего и не бабахнет теперь, пришло несколько позже. Они тщательно изучили содержимое коробки. Дно было выложено тротиловыми шашками. Сверху стояли банки. Все, кроме вскрытой, по виду были обычными консервами, изготовленными на российских фабриках. Только та, что была миной, отличалась видом, маркировкой и наличием кольца на крышке, как на импортных консервах. Остальные — нормальная сгущенка и треска в масле. По такому случаю выпили по полной. Давыдов эвакуировал находку на берег. От пережитого по телу то и дело пробегали мурашки.
— Зато теперь ясно, чья была идея отправить нас к рыбам, — философски заметил Леха. — Босс майора знал, что грузит на борт хламье. Он его и бомбой снабдил.
Глава 10.
ЛЕВЫЙ ПАССАЖИР.
Труднее всего искать, когда не знаешь, что ищешь и где это находится. Следственная группа тщетно пыталась выудить хоть что-нибудь из кучи бесполезных сведений. Несколько суток питались всухомятку, спали урывками. Четыре часа забытья, и снова расспросы, проверка документов, встречи с десятками людей. Но упорство и настойчивость всегда дают результат. Первому удача улыбнулась Медведеву. Майор в очередной раз допрашивал солдат, грузивших комплекс, просил их вспомнить и описать всех, кто был у самолета. Один рядовой все-таки вспомнил о лишнем пассажире.
— Ой у входа сидел, в летной фуражке. Точно не помню, капитан или старший лейтенант. Мы с погрузкой спешили, я особенно не приглядывался. Не до того было.
— А он не из экипажа был?
— Не-е, те морские летчики, у них фуражки черные, а этот обычный, фуражка зеленая с голубым околышем,
— А он точно улетел этим рейсом? Может, он чего грузил, а потом вышел?
— Нет, мы до самого конца там оставались, не выходил он. Сначала его не было, он потом пришел, о чем-то с летчиками договаривался.
Неизвестного вспомнили еще несколько человек.
— Ребятишки, ну напрягите память, у него с собой что-нибудь было? Может, оружие или что-то в этом роде.
— Да «дипломат» у него был, больше ничего.
— А что еще грузили в самолет, кроме ваших ящиков?
— Мы больше ничего не грузили. Там, товарищ майор, еще тыловики грузились, они что-то мягкое носили, вроде куртки летные. Меховое, в общем, имущество.
— А остальные пассажиры с собой что брали, вы случаем не заметили?
— У тыловика, который с этим меховым летел, вроде бы портфель был. Ну, у майора Макарова сумка спортивная, с ручками. Про летчика с «дипломатом» мы уже говорили. Вроде бы все, больше ничего.
— Уверены, точно больше ничего?
Бойцы помотали головами.
— Мы же особо не присматривались. Спешили очень. Ну, еще подполковник Мошаров коробку с консервами Макарову отдал, и все. Так, чтоб на виду еще чего грузили, больше вроде ничего и не было.
— А в самолете ничего такого не видели?
— Нет, он сначала вообще пустой был. А что, товарищ майор, самолет еще не нашли?
— Пока нет. Вы вот что, если вдруг кто-нибудь что вспомнит, то, пожалуйста, мне скажите. Я тут еще задержусь, нужно с вашим командиром поговорить.
Начальник базы демонстрировал полную готовность к сотрудничеству.
— Вы, наверное, без обеда? Сейчас в столовую сходим. Мы гостей без угощения не отпускаем.
— Большое спасибо, Владимир Павлович, а то крутишься как белка в колесе, с такой работой только один путь: от гастрита к язве.
Столовая на базе могла служить образцом рачительного ведения хозяйства. Зал сверкай чистотой, на столах красовались скатерти. Но для начальства и гостя было накрыто в отдельной комнате. Медведев с блаженным видом вздохнул: ароматы явно не из солдатского котла. Впрочем, не время изображать моралиста. Хочешь изображать самого правильного — ходи голодным. А угощение за счет экономии на рационе местного воинства, похоже, не самое большое нарушение на этой базе. Что-то здесь неладно, он чувствовал это, как хорошая гончая чует след зверя.
— У вас, я смотрю, порядок во всем.
— Стараемся. Ну как, нашли что-нибудь?
— Кое-что есть. А скажите мне, Владимир Павлович, вы во время погрузки летчика не заметили?
— Летчика?
