отстегнул долю в общак. А если вдруг его примут хохляцкие менты, то его, Самбу, никто не сможет к нему привязать, ни под каким соусом. Через несколько дней из Харькова вернулись девять из двенадцати выехавших туда пацанов. Одного из них, Курта, привезли со сломанной ногой и сотрясением мозга. А трое, в том числе Шкалик, почему-то оказались в харьковской дурке, о чем Самба узнал от прикормленных ментов.
Кто и на какое дело подрядил бригаду Шкалика, Самба не знал, как и того, кто вооружил их крутыми шпалерами. И вообще, ему на хрен не нужны все эти непонятки. Пацанов только жалко. Знал бы заранее, сидел бы сейчас Шкалик вместо харьковской дурки на берегу Кубани и ловил уклеек.
Я видел, что Самба говорит правду, потому что соврать в состоянии транса не способен никто. Получалось, что наша поездка не стоила сожженного в дороге бензина. А может быть, и стоила, потому что дело запуталось еще больше. Выходит, загадочный дезертир, если, конечно, он вообще существовал, еще тогда знал, что в поезде будет застрелен ученый из Новосибирска и Служба отправит в Харьков своего оперативника, то есть меня. Потом он подрядил кубанских бандитов, чтобы те захватили меня, выпытали какую-то важную для него информацию и убили. А потом передумал, спас мою жизнь, выведя при этом из строя троих своих подручных, и, оберегая, как родного сына, доставил меня в Центр?
А кто в таком случае организовал убийство ученого? Кто исполнил заказ? Вряд ли это были люди Шкалика, слишком профессионально все было исполнено. Не могло же в банде быть таких сильных гипнотизеров! Значит, опять дезертир? Но зачем ему все это нужно? Я окончательно запутался. Мне остро не хватало Бори, который отличался аналитическим складом ума и был большим мастером разгадывать подобные ребусы.
Тут я вспомнил, что у нас почти не осталось российских денег. На обед хватало, а вот на заправку «Жигулей» – уже нет. Дав Самбе установку забыть про наш визит, мы спустились на первый этаж и нашли там банкомат. Я снял с карточки двадцать тысяч рублей и на всякий случай проверил остаток. Сколько отстегнула нам родная Служба на оперативные расходы? Увидев длинный ряд цифр, я не поверил своим глазам. Даже если перевести в доллары, сумма была огромной, почти двести тысяч. Точнее, она и была такой, пока я не снял двадцать тысяч рублей. А ведь у остальных членов группы тоже были карточки, и если на счет каждому упала такая сумма, то в целом это был миллион. У меня тревожно защемило в груди. Что за мутное дело подсунул нам командир? Служба никогда не скупилась на оперативные расходы, но чтобы так… Похоже, положение действительно было отчаянным, если таинственное начальство не считалось ни с чем, лишь бы добиться успеха. Вот только чье положение нужно было спасать? Как всегда, нас бросили в бой, ничего не объясняя. Как всегда, кто-то невидимый посчитал, что пешкам вовсе не обязательно разбираться в стратегии.
Но приказ есть приказ, и игнорировать его я не мог.
Ресторан при развлекательном комплексе был еще закрыт, и мы перекусили в первой же попавшейся по дороге кафешке, после чего я прямо из машины через Сеть связался с Кацнельсоном. Если в это время кто- то и вклинился в нашу связь, то минут десять он вынужден был слушать сравнительные цены на стройматериалы в Москве и Новосибирске. За это время Боря успел доложить о своих успехах.
Лаборатория, которой заведовал доктор Назаров, входила в корпорацию «Нано-Рус», занимаясь разработкой нанотехнологий и внедрением их в медицину. А конкретно – созданием микроскопических роботов, которые, попав в организм человека, способны были обнаруживать раковые клетки и разрушать их. Назаров занимался этим уже не первый год и, как удалось узнать Боре и Мите, был близок к успеху, опередив даже американских коллег. Но в конце июля он неожиданно прекратил работу, взял внеочередной отпуск и, резко сорвавшись с места, улетел в Москву. Пробыл там несколько дней, посетил офис корпорации и несколько входивших в нее профильных научно-исследовательских институтов, после чего отправился в свое последнее путешествие в украинский город Харьков.
Боря, прикрывшись «удостоверением» корреспондента американского научно-популярного журнала (на самом деле он продемонстрировал новому руководителю лаборатории обычную сторублевую купюру, но собеседник увидел именно то, что ему было предложено увидеть), попытался узнать о сути работ, ведущихся в лаборатории, легальным путем. И сразу наткнулся на барьер, который невозможно было пробить обычными методами. Заместитель покойного Назарова, внешне больше похожий на офицера госбезопасности, вежливо отказал им в знакомстве с материалами исследований, объяснив это тем, что многие из исходных материалов темы засекречены. Не помогла даже предложенная ему приличная сумма в американской валюте.
Поняв, что по-хорошему от него ничего не добиться, Боря сменил тон на более убедительный, и заместитель заговорил так, что его невозможно было остановить. Вот только сказать по интересующей нас теме ему оказалось нечего. Заместитель Назарова разбирался в предмете исследований шефа на самом общем уровне. Непонятно, чем руководствовались люди, назначившие его на такую ответственную должность, но в лаборатории он отвечал лишь за режим секретности…
Разумеется, все это не остановило моих орлов, а только раззадорило. Трудно остановить агента Службы, если он хочет куда-то проникнуть, а уж оперативника – тем более. В общем, Боря с Митей- Мустафой, миновав плотное кольцо охраны и хитроумную систему сигнализации, сегодняшней ночью побывали во все еще опечатанном рабочем кабинете покойного Назарова, влезли в его компьютер и извлекли оттуда интересную информацию. Настолько интересную, что Боря не решился доверить ее электронной связи даже с использованием тайного языка. Поэтому мы договорились, что они с Митей сегодня же вылетят к нам и все расскажут при встрече.
Пока я проводил сеанс связи, Мишка вывел машину за город и помчался с двукратным превышением разрешенной скорости. Прислушавшись к внутреннему голосу, я не стал одергивать его. Пусть потешит мальчишескую натуру. На ближайшие сутки он, голос, опять не сулил ни мне, ни кому-либо из нашей пятерки серьезной опасности. Так, по мелочам… Но зато потом он обещал целую цепь невероятных событий, способных полностью перевернуть всю мою жизнь. Предвидение было не слишком четким, я не мог разобраться в подробностях, но оставляло яркое впечатление грандиозности предстоящих перемен. Неужели начинает сбываться то, о чем говорила мне Катя? Поразмыслив, я решил не торопить события и ничего пока не говорить друзьям.
Глава 4. Знакомство с нанотехнологиями
Мишка всегда поражал меня своим умением находить нужных людей и моментально сговариваться с ними. Вот и сейчас, всего через несколько часов после того, как я поручил ему подыскать для нас подходящее жилье, мы уже вселились в арендованную им трехкомнатную квартиру. Причем Мишка клятвенно заверил, что к нам не сунутся ни хозяин, с которым он провел соответствующую работу, ни бандиты, ни кто-либо другой. Аренду он оформил по несуществующим документам и гарантировал, что все это время за ним никто не следил. А Мишкина гарантия кое-что значила. При всем своем несерьезном облике и мальчишеских замашках он был профессионалом высочайшего класса.
Боря с Митей-Мустафой должны были приехать только завтра, и у нас неожиданно образовалось не занятое ничем время. Павел и Мишка решили скоротать вечер походом по злачным местам, а я залег на диван, пытаясь усмирить охватившие меня тревожные мысли.
Все двадцать пять лет нашего с Катей знакомства я отдавал себе отчет, что почти ничего о ней не знаю, но без особых переживаний мирился с этим. Мы легко делились друг с другом теми моментами нашей жизни вне Центра, которые не касались Службы, но как только разговор подходил к опасной грани, между нами вставала стена. Чтобы не разрушить волшебство наших таких редких и недолгих встреч, мы, не договариваясь, старательно обходили тему Службы. Только несколько дней назад, после того как я узнал, что у меня есть сын, табу было нарушено. Правда, в одностороннем порядке. Я рассказал Кате все о порученном нам задании, но так ничего и не узнал о ее делах.
Там, в Центре, рядом с ней, я не чувствовал в происходившем со мной ничего странного. Теперь, когда нас снова разделяли десятилетия, у меня появились смутные, но с каждой минутой укрепляющиеся догадки. Ни в коем случае не подозревая Катю в обмане или неискренности, я стал задумываться о некоторых странностях в ее поведении. Откуда ей стало известно все то, что она мне открыла в нашу последнюю встречу? Не слишком ли она информирована для простого оперативника? Но, с другой стороны, вполне возможно, что обо всем этом им рассказывали на лекциях в Школе как о делах давно минувших дней?
Уцепившись за эту версию, я начал успокаиваться, но червячок сомнения не унимался. Теперь я стал находить странности в своем собственном поведении. Почему я так легко принял на веру Катины слова?
