нахлобучила ее на Магистра и, прищелкнув пальцами, закрутила ее волчком.
Санька вскочил на ноги и, когда ступа остановилась, одним ударом разрубил Магистра надвое. Раздался хлопок, и тело убитого растаяло в воздухе.
– Тыры-пыры, опять двойник. Сколько же их? – буркнул богатырь.
Однако размышлять было некогда, монахи повалили плотной стеной. И снова огненный меч принялся рубить направо и налево, прикрывая теперь и Ягу, которая хлопотала над Василисой. Но врагов было слишком много.
– Ну и работенка у меня в последнее время, – тихо бранился Санька. – И помощь эта где? Заснули, что ли?
Он начал выдыхаться и двигался все медленнее и медленнее. Из многочисленных порезов текла кровь; счастье, что раны были пока не опасны. И неизвестно, сколько бы он еще продержался, если бы не волшебный меч.
Оглушительный взрыв потряс площадь, ворота крепости взлетели на воздух. Осколками камней разметало лучников, запахло жареным.
Санька поднял голову. На крышу одной из башен уселся здоровенный Змей. Одноголовый. А в проделанный проход уже валило ополчение. Впереди бежал сотник Сыч. Одновременно распахнулись двери оружейной башни, и появился Липуня с дружинниками.
Санька подождал, пока Яга приведет в чувство Василису, а затем медленно, словно тяжелый асфальтный каток, двинулся вперед, расчищая перед собой широкую дорогу.
Липуня размашистыми ударами тяжелого меча валил по нескольку противников сразу и в пылу боя оторвался от своих. Это едва не стоило ему жизни, так как несколько вражеских солдат набросились на него спереди, а позади неслышно возник еще один, огромного роста монах, и замахнулся тяжелой секирой.
Лежать бы воеводе с пробитой головой, если бы на грудь опешившего от неожиданности громилы с истошным кошачьим визгом не взлетел Баюн. Шерсть его стояла дыбом, уши плотно прижались к голове, ярко-желтые глаза яростно сверкали. Он потянулся клыками к вражескому горлу, но запутался в густой бороде. Тогда, с отвращением фыркнув, он вцепился всеми когтями в противную рожу. Громила, выпустив топор, попытался ухватить кота, но тот успел увернуться и спрыгнуть на землю. Монах, с расцарапанной физиономией и завывая от злости, плюхнулся на четвереньки и начал шлепать по земле рукой, пытаясь, словно комара, прихлопнуть дерзкое животное, но тут же замертво ткнулся носом в землю.
– Не обижай киску, она хорошая, – назидательно произнес Липуня, забрался на опрокинутую телегу и осмотрелся.
Бой кипел повсюду: в крепости, во дворце, на улицах и за стенами города.
Соловей-разбойник резким свистом сбивал с ног целые шеренги.
Монахи, успевшие выйти через разбитые ворота за пределы крепости, неожиданно остановились, а затем начали влетать обратно. В проломе появилась фигура здоровенного мужика с повязкой на левом глазу и огромным топором в руках. Это был Лихо Одноглазое. Словно дровосек, попавший в тонкий кустарник, он крушил направо и налево, приговаривая: «Не буди Лихо, пока оно тихо».
– Клен кудрявый, пень трухлявый, – послышалось под телегой невнятное бормотание. Из-за колеса выползла крошечная фигурка Лешего.
– Ты что, сдурел?! – закричал воевода. – Затопчут ненароком.
Лесовик задрал голову и с обидой пропищал:
– Мы, если хочешь знать, можем быть и ниже травы, и... – тут писк перешел в ужасный рев, – выше самых высоких деревьев.
Посреди площади стоял Леший исполинских размеров. Он вырвал из земли вековой дуб и, словно дворник, начал махать этой «метелкой» направо и налево.
Ситуация резко переменилась. Берендеевы ратники при помощи лесных волшебников победно теснили врага. Ряды Серого Ордена таяли, словно снег под солнцем.
Липуня радостно потряс мечом и вдруг замер: на оружейной башне появился Хряк. Воевода зажмурил глаза и помотал головой:
– Чур меня. Его же повесили. Сгинь, пропади.
Но советник не исчез. Зловеще ухмыляясь, он швырнул вниз черный шар, убив сразу нескольких дружинников и оборотня. Второй шар угодил в Лешего, который запылал словно большой костер. Невесть откуда выскочил Водяной, и целый водопад обрушился сверху на лесовика. Поднялись клубы пара, а когда они рассеялись, то Леший стоял мокрый, взъерошенный, обычного роста, зато целый и невредимый.
Громкие проклятия разнеслись по крепости. Волшебники, увидев, что советник жив, не сговариваясь, одновременно ринулись в башню. Каждому хотелось первому добраться до предателя и рассчитаться с ним за все.
Но раздался оглушительный взрыв, и оружейная башня развалилась на части, похоронив под обломками всех находящихся внутри.
«Серые» приободрились и принялись со всех сторон наседать на растерявшееся русское войско.
Липуня, едва успев укрыться щитом от падающих камней, снова бросился в бой, стараясь пробиться к мелькавшему вдалеке огненному мечу.
Наконец они встали рядом, плечом друг к другу.
– Очень вовремя вы появились! – прокричал Санька. – Я уж думал, не расхлебаюсь.
– Все нормально; пока живешь – живи и улыбайся, – подмигнул воевода, и оба богатыря дружно бросились на неприятеля.
– Откуда они лезут? – продолжал парнишка. – У них там что, конвейер по производству этой гадости. Они нас в конце концов своей массой задавят.
– Я знаю! – Между богатырями просунулась голова Бабы-Яги. – Но здесь применена черная магия, так что это наше с Василисой дело.
Яга и царевна прыгнули в ступу и свечой взлетели вверх, к Змею Горынычу, который продолжал сидеть на башне, лишь изредка выпуская струю пламени, так как боялся задеть своих.
Бабка пошептала что-то ему на ухо, Змей согласно покачал головой, и вся тройка полетела к дому советника. Тут уж Змей отвел душу. Он так расстарался, что и сам совершенно скрылся в клубах дыма. Через минуту все было кончено: дом Хряка был сожжен дотла, а Баба-Яга и Василиса уничтожили бесовские знаки, перекрыв проход, через который в город попадало «серое» воинство.
– Даешь Магистра! – прокричали богатыри и с удвоенной силой налетели на врага.
Однако несмотря на то, что Серый Орден лишился пополнения, врагов оставалось еще слишком много. Один за другим падали дружинники, и вот уже оставшиеся в живых вскарабкались на развалины взорванной башни и там отбивались от врага.
Неожиданно земля под ними задрожала, в разные стороны полетели остатки башни, и на белый свет, раскидывая камни, выкарабкались волшебники. Все в пыли, чумазые и злые.
– Вы? – прослезился от радости Санька.
– Мы, – невозмутимо подтвердил Лихо, огляделся по сторонам и, заметив рукоятку своего топора, принялся освобождать его из-под обломков.
– Живые?
– А то.
– Что Хряк?
– Шбешал, шкотина, – прошепелявил Соловей, выплевывая небольшой булыжник и с ним четыре передних зуба. – Такая шволочь. Как ше я теперь швиштеть буду? – огорченно продолжал он и сунул два пальца в рот, но вместо залихватского свиста получилось только невнятное шипение.
– А ты его пошире раскрой, – хихикнула Яга.
Разбойник машинально разинул рот и тут же от неожиданности выпучил глаза, едва не подавившись каким-то месивом.
– Ты что, старая, сдурела! – начал плеваться и вопить Соловей, но тотчас смолк: все зубы снова были на месте. Он немедленно развернулся к противнику и так свистнул, что тех в один миг словно ветром сдуло.
Это прозвучало как сигнал к атаке, и все – люди и волшебники – с новыми силами бросились вперед, на врага.
