Мистер Бридж глубже уходит в шляпу и быстро спускается с лестницы. Он не видит: белый, словно вывернутый наизнанку глаз смотрит внимательно вслед ему, мистеру Бриджу.
Автомобиль. Вот уж они далеко от стеклянного дома. Мистер Темпл доволен. Переводчик тоже доволен. Мистера Бриджа тревожит вывернутый наизнанку глаз.
— Мне можно уехать? Я вышлю вам подлинные полномочия… Я сам пайщик 'Джемс Уайт'…
— Погодите, погодите, — удерживают его. — Такое хорошее начало.
— Но я заметил. Я могу ошибиться, но…
— Пустяки, вас никто не узнает… Завтра — и конец. Мы вас отпустим…
Человек с вывернутым глазом поднимается по лестнице, входит в кабинет товарища Плотникова. Товарищ Плотников любезен с этим человеком.
— Вы получите работу… Мы расширяем дело… Я вас отлично знаю…
Человек с вывернутым глазом интересуется гражданами, которые только что вышли от товарища Плотникова.
— Это англичане, — отвечает товарищ Плотников и улыбается.
— Англичане? Но один меня очень интересует…
— Мистер Бридж? — догадался Плотников.
По описанию действительно: мистер Бридж.
— Но мне в равной степени подозрительна и вся компания!
10. Атаман Скиба
Из многочисленных забытых нами героев мы оставили одного в весьма неприличном для него положении: мы говорим об Иване. Мы оставили его убегающим во все лопатки от столь нестрашных врагов, как Ефрем и Нефед — сторожа шокоровского сада — и притом он бежал, напуганный какимто несуществующим привидением, и вдобавок бросил на произвол судьбы совращенного им на это дело товарища.
— Чертовщина! Старому дураку простительно — а мне? Привидение! Да я голову даю — у этого привидения можно было нащупать кости…
Иван сжимал кулаки, представляя столь приятное занятие, как нащупывание костей у привидения.
— Только как он попал туда?
Иван шел по дороге на станцию. Уже медленный поднимался рассвет, над болотом и лесом стоял белый полупрозрачный туман, зеленело небо и веяло тонким холодком. Вот уже недалеко семафор, протянувший вверх единственную руку. Громыхает поезд.
— Опоздал…
Следующий через пять часов. Идти на вокзал? Но Иван не любил чаще, чем надо, встречаться с некоторыми лицами, которые по долгу службы обязаны присутствовать на вокзалах. Он предпочел отдохнуть в стогу, спокойно проспал все эти пять часов, и только перед приходом поезда явился на станцию.
Он уже взял билет, он уже вышел на платформу — как заметил одинокую фигуру, спокойно прогуливающуюся по этой платформе.
— Он. Несомненно, он…
Чтото не уловимое словами подтверждало странное сходство этой прогуливающейся по платформе фигуры с той фигурой, что только на миг мелькнула в подземелье.
— Вот так штука!
Если бы Иван мог знать, какая кутерьма поднялась в Шокорове изза этого привидения, он, может быть, не побоялся бы и подойти к нему. Но где он еще мог встречать этого человека?
Где? Да, чемодан… Иван вспомнил — но это профессиональная тайна. И чтобы странный незнакомец не узнал по какимлибо признакам его, Ивана, обычной профессии — Иван не решился подойти ближе и удовлетворился только подробным осмотром костюма: клетчатый широкий сюртук, такие же брюки. Впрочем, описание это нам так знакомо…
На вокзале Иван не видал, куда исчез незнакомец, — он спешил в Кривой переулок в дом Петра Степановича Вахрушина.
— Плохие дела, хозяин…
Старик был взволнован.
— Плохие? Ты был там? Ты сделал все, как я говорил? Ну?
— Ну и ничего, — угрюмо отвечал Иван, — раньше нашего догадались…
— Раньше нашего! Ты обманываешь, подлец! Я тебе как сыну доверил… А ты!
— Бог видит, не виноват, Петр Степаныч…
Старик внимательно посмотрел в глаза Ивану.
'Да. Меня не так-то легко провести, — пожалуй, он и не виноват'.
Потом вслух:
— Не отпирайся! Куда ты пойдешь с такими вещами! Ты и десятой доли не выручишь! А я… Ты знаешь, что я тебе обещал…
Иван все это великолепно понимал. Он и не думал обманывать. Торопливо рассказывал все — о Кузьме, о привидении, о бегстве. Старик слушал и покачивал головой.
— Кто ж это мог быть? Василий? Василий не может знать… Никого тогда не было в Шокорове… Дмитрий? Но он далеко… Николай? Вернее всего, — но что известно о Николае? Он, наверно, убит…
Старик и забыл, что надо отпустить Ивана. В дверь постучали.
— Кто там?
Минута нерешительности — стук еще громче. Старик посмотрел на Ивана. Иван на старика. Старик открыл дверь и, не давая ни слова сказать пришедшему:
— Are you, mr Bridge!
Василий понял, что ему надо выдавать себя за англичанина. Но Иван — Иван, увидев Василия, застыл на месте и долго пялил на него удивленные узкие глаза. Наконец, выйдя из столбняка, он оттянул старика за рукав и прошептал:
— Он… Этот самый…
— Потом… Придешь после, — тихо прошептал старик. — Иди…
— Ушел? Я тебе деньги принес, дядя…
Старика удивило: чтото новое в тоне Василий. Нет прежней заносчивости. Может быть, он виноват? Чувствует это и скрывает?
Василий небрежно отсчитывал деньги. Старик подхватывал их на лету и прятал.
— Ты думал, я обману!.. Нет, Василий Вахрушин не обманет…
Откуда у него деньги? Конечно, он был там… Выпытать? Может быть, он сам сознается? Садитесь, Василий, поговорим…
Молчание.
— Ты может быть, хочешь спросить о чем, дядя?
Опять в тоне Василия чуждая нотка. Он как бы одряхлел за этот день. Усталый тон.'
Старик вытер вспотевший лоб.
— Да… Скажи мне по правде — ты был в Шокорове?
— Я? В Шокорове? Зачем? Как тебе могла прийти в голову такая мысль? Не был, не буду, и завтра же я уеду… Совсем…
Конечно, он говорит правду. Да и как он мог успеть? Так кто же тогда? Кто? ы
— Завтра уедешь? Я не спрашиваю тебя ни о чем. Ты только скажи мне — Николай жив?
— Где твой брат, Каин? Да, это, может быть, пятно на моей совести. Тебе интересно знать? Мы были в одном полку — ты помнишь, я уехал на юг — там нашел Николая. Армия отступала. Мы не знали, что делать. Я прихожу к Николаю накануне. Он решил остаться в городе и явиться с повинной — всем обещали прощение.
