Гарике. Устал я с дороги, но тем сильней была моя служебная злость, и тем легче мне будет прижать парня к стенке.
Но дверь никто не открывал. Что, впрочем, совсем не удивительно. Парень еще молодой – мог отправиться в ночной клуб, например, или к новой подружке. А мог даже поехать к Арине в психиатрическую лечебницу, где она сейчас должна была находиться.
Кстати, может, и мне к ней отправиться? Вряд ли я смогу застать там Костю, зато увижу ее саму. Хоть она и не в себе, но, возможно, нуждается в моем участии. Или, по меньшей мере, мой визит не будет лишним. А заодно и полюбуюсь ею. Как это ни странно, но я успел соскучиться по ней, а ведь прошло всего три дня с тех пор, как мы виделись в последний раз. Нет, лучше сказать, в очередной, потому что мы еще обязательно встретимся…
Для острастки еще раз нажав на кнопку звонка, я повернулся спиной к двери и вздрогнул, увидев перед собой Арину. Меня тряхнуло изнутри, как это бывает в талантливо снятом фильме ужасов, когда страшный призрак наваливается на сознание внезапным своим появлением. Она подкралась ко мне бесшумно, как бесплотный фантом, и была бледна, как привидение. Она молчала, но взгляд ее кричал, с тревогой взывая о помощи.
– Ты что здесь делаешь? – спросил я в подспудном ожидании, что этот фантом развеется, как табачный дым от легкого дуновения.
– Костя! – возбужденно ткнула она пальцем в сторону двери.
Казалось, она вот-вот расплачется, но в ее рыдающих глазах не было ни единой слезинки.
– Нет его там, – покачал я головой.
Она была растрепана, в больничном халате. Я смотрел на нее и ничего не понимал. Как она могла сбежать из больницы и оказаться здесь?
Ответ явился в образе широкоплечего, но узколицего парня с пышной курчавой шевелюрой. Не обращая на меня внимания, он схватил Арину за руку и злорадно просиял.
– Что, убежать вздумала? От меня не убежишь!
– Ты кто такой? – спросил я, пытаясь скрыть свое гневное возмущение.
– Да вот, просила подвезти, сказала, что заплатит, – в непотребной ухмылке скривился парень. – А ни денег, ничего…
– А ты что-то еще, кроме денег, хотел?
– Ну, она вроде ничего, можно и без денег.
– И ты мне об этом так просто говоришь?
– А что такое? – оставив Арину, расправил плечи парень.
– А если она моя жена?
– Тогда ты за нее плати!
Мне так хотелось врезать этому проходимцу промеж ног, в самое то место, которым он сейчас думал. Но я ни на секунду не забывал, что представляю здесь закон, а не анархию, поэтому вынужден был воздержаться от проявления своих чувств.
– Сколько?
– Мы договорились на пять тысяч, – нагло загнул цену таксист.
Глянув на отрешенно стоящую в стороне Арину, я протянул деньги водителю.
– Что это? – отдернув руку, зло спросил тот.
– Сто рублей. Примерно пять тысяч итальянских лир.
– Ты издеваешься?
– А ты?.. Ты же видишь, девушка не в себе.
– Да мне все равно, в себе она или где-то там. Деньги давай!
Я сунул парню купюру в карман. И чуть ли не влюбленно заглянул ему в глаза.
– А теперь вали отсюда. И не нарывайся.
– Что-о?
Я и не думал, что дело может дойти до такой крайности. Но парень все-таки протянул ко мне руки, чтобы схватить за грудки.
Ему бы поближе подойти, чтобы обрести под ногами прочную опору, но что-то помешало ему шагнуть вперед, и, когда я схватил его за протянутые руки, он оказался в неудобном для себя положении. Мне достаточно было резко сдать назад, увлекая его за собой, и он бы, лишившись равновесия, плашмя рухнул мне под ноги. Но я не просто шагнул назад, но и потянул недалекого таксиста на себя. Задал ему инерционное ускорение и проследил взглядом за направлением свободного полета. Видно, я переусердствовал, потому как парень с такой силой врезался в запертую дверь, что вышиб ее напрочь. По инерции он влетел в квартиру и растянулся на полу, обхватив руками ушибленную голову.
– Костя! Там! – с безумным блеском в глазах воскликнула Арина и порывистым движением руки показала в глубь квартиры.
Я ничего не видел. Темная прихожая, проход в гостиную, часть гарнитурной стенки в поле зрения. Но именно в эту комнату и тыкала пальцем Арина. Более того, оттолкнув меня и переступив через тело таксиста, она вошла в нее.
– А-а!
Истошный вопль резанул уши и заставил меня вбежать в гостиную вслед за ней.
Кричать я не стал, но кровь заледенела у меня в жилах. И было от чего прийти в ужас. У окна, рядом с перевернутым журнальным столиком лежал парень. Голова и лицо разбиты в кровь. Но все же я узнал Северьянова…
Арина обессиленно опустилась на пол, приткнувшись спиной к окровавленному дивану. Кровь была повсюду – на ковре, стенах, белых гардинах.
– Я… Я так и знала, – слабо пробормотала она.
– Что ты знала? – спросил я, пытаясь собраться с мыслями.
– Гарик здесь был. И это был не сон… Хотела думать, что сон. А это совсем не сон…
– Я тебя не понимаю.
– Мне снилось, что Гарик пришел к Косте, ударил его, затем взял топор… Я думала, что это сон. А когда поняла, что это правда, пришла сюда… Взяла и пришла… Все, как в тумане, плохо помню. Но я здесь… И Костя… Какой ужас! – она закрыла лицо ладонями.
И тут вдруг до меня дошло, что я разговариваю с Ариной, как с нормальным человеком. Она была сильно расстроена и подавлена, и рассуждала она не совсем здраво, но ее взгляд больше не выражал помешательства. Страх был в глазах, скорбь, ужас, все что угодно, но только не безумие… Клин клином вышибают. Видимо, труп Северьянова и был тем клином, который привел ее в чувство…
Я обследовал тело. Холодное, окоченелое. И уже явственно чувствовался гнилостный запах. На животе, где кишечник ближе всего подступает к поверхности кожи, я заметил трупную пигментацию, зеленые пятна, которые летом появляются к исходу первых суток…
– Давно его убили. Еще ночью.
– Это Гарик.
Арина говорила, не отнимая ладошек от лица, отчего ее голос обрел какое-то мембранное звучание.
– А больше некому.
Я набрал номер телефона. Сначала позвонил в дежурную часть, затем сообщил Черепанову.
В комнату, пошатываясь, зашел таксист. Увидел труп и обомлел. Прошло некоторое время, прежде чем он обрел дар речи.
– Что это вы сделали?
– Заходи, следующим будешь.
– Э-эй! Ты чего? – в панике замахав на меня руками, парень опрометью выскочил из квартиры.
Арина засмеялась, глядя ему вслед. Сначала веселье в ее смехе преобладало над нервозностью, затем смех обрел явно истерический окрас, а спустя время и вовсе перерос в безумный хохот. Я испугался, что девушка снова тронулась умом, и скорее интуитивно, нежели осознанно, опустился перед ней на колени, обнял ее, прижал голову к своей груди.
– Ты только не бросай меня, не надо, – успокаиваясь, пробормотала она.
