никого не обнаружил ни там, ни на кухне.
– Ты кого-то ищешь? – уже натурально возмутилась Антонина.
Он искал Дольцева. Но ей об этом не обязательно знать.
– Да, искал. Вдруг твоя мама в засаде сидит, – отделался он шуткой.
И крепко прижал ее к себе, накрыл рот поцелуем. Антонина дернулась, пытаясь вырваться. Но тут же обмякла в его объятиях.
Сумочка соскользнула с плеча и бесшумно упала на пол. Плащ тоже не задержался на ней. А платье Игнат снимать не собирался. Зачем, если под ним ничего нет. Точно, ничего... Он положил руку ей на бедро, полез вверх, задирая платье... Антонина запрокинула голову назад, из груди вырвался приглушенный стон.
Игнат не унимался. Прижал ее к стене, задрал одну ногу, забросил ее на свое бедро и... Если на свете и существовал рай, то только в этой квартире, точнее, в темной прихожей, где отдавалась ему Тонька...
Стоять на одной ноге так неудобно, но Антонина этого, казалось, не замечала. Она отдавалась Игнату с такой страстью и пылом, будто завтра в самом деле должна была начаться ядерная война...
Она пришла в себя раньше, чем он. Быстро расправила диван, постелила белье. Пока он курил, она сходила в душ. Вернулась в коротком домашнем халатике. В глазах томное желание, на губах блудная улыбка. Она хотела еще.
Но ведь он же не бык-производитель...
Легким движением руки Антонина встряхнула волосы, повела плечами – шелковый халатик соскользнул на пол.
Она была совершенно голая. Высокая упругая грудь, плоский волнующий животик, тонкая талия, красивые бедра, стройные ноги, потрясающей чистоты матовая кожа. И мощные волны сексуального обаяния. В это трудно было поверить, но Игнат снова был готов к сражению...
Она подошла к нему, остановилась, дождалась, когда он возьмет ее за руку, опрокинет на спину и подомнет под себя... Это было сумасшедшее падение с десятикилометровой высоты. Как два парашютиста в паре барахтались в затяжном прыжке. Падение долгое, головокружительное. Парашюты раскрылись перед самой землей. Стремительное падение, сильная встряска и мягкое приземление...
На этот раз Антонина устала по-настоящему. Но Игнат не наблюдал опустошения в ее глазах. Зато видел знакомый страстный огонек. Он разгорался медленно, но неумолимо...
– Бурлаков, ты – супер!
Она неподвижно сидела на нем, а он обессиленно теребил пальцами ее набухающие соски. Ему приятно было ласкать ее плоть. Но неприятно было думать о ней, как о ненасытной самке. Можно было не сомневаться, что через свою постель она пропустила не одного самца. И всем она отдавалась, как в последний раз.
– Ты такой дикий... – ласкала она его обожающим взглядом. – А я люблю дикарей... Только сейчас узнала, что люблю... Я же ни с кем еще, ни разу не взрывалась... А с тобой как на минном поле...
Интересно, всем она так говорит или через одного?
– А с Дольцевым?
За вопрос он схлопотал пощечину. Раздражение как рукой сняло.
– За что? – уже спокойно спросил он.
– За Дольцева... Ты его искал у меня дома?
– А разве он не мог быть у тебя?
– Мог. Он иногда у меня бывает... И не надо делать такие глаза! Я, как видишь, девочка взрослая...
– К тому же свободная и самостоятельная, – усмехнулся он.
– Представь себе... Я же не негодую, что у тебя есть жена...
– Тебе нравятся женатые?
– Мне нравишься ты, – покачала она головой. – И мне в принципе все равно, женат ты или нет...
– А как же моральный облик строителя коммунизма?
– Мраморный обелиск этим строителям... Да, Бурлаков, я девушка непутевая. И много чего повидала на своем веку... И с Дольцевым путалась, да, было такое...
– Зачем ты это мне говоришь?
– А чтобы сразу все точки над «i» расставить... В конце концов, чего я должна перед тобой оправдываться? Ты мне кто, муж?..
– Нет, одноклассник.
– Да, хорош одноклассник. Здравствуй и сразу в постель... Лучше бы ты меня тогда трахнул, – ошарашила его своей прямотой Антонина.
– Когда тогда?
– А когда с Матвеем дрался... Ну, в смысле, тогда не надо было. А попозже можно было, через годик- два... Может, мы вместе бы все это время были. И ты бы не сел, и я бы осталась на плаву... А-а, что было, то прошло...
– Что было-то?
– Говорю же, много чего было...
– А с кого все началось? С Дольцева?
– И во всем у тебя виноват Дольцев.
– Ты с ним еще в девятом классе гуляла...
– Кто тебе такое сказал? – встрепенулась Антонина.
– Знаю...
– Ну гуляла! Дура была, потому и гуляла...
– Ну и как он в постели!
– Дурак ты, потому и спрашиваешь... Плохо с ним было в постели. Больно... Я же девочкой тогда была. Он меня к себе домой заманил, напоил, а потом... Больно было. А потом не больно. Но все равно что-то не то... Я когда в Прилучье после института вернулась, его сразу встретила. Случайно. А может, он знал, что я вернулась... В общем, он и квартиру мне снял, и на работу хорошую устроил. Только приезжал ко мне редко. И знаешь, я была этому только рада. Противный он. Симпатичный мужик, сильный, но все равно противный...
– Потому что козел, – криво усмехнулся Игнат.
– Вот-вот, козел самый настоящий... А ты не козел. Ты хороший. Дикий, но хороший. С тобой так здорово... Ты меня не бросай, ладно? Хоть иногда заходи, хорошо? – Антонина смотрела на него чуть ли не умоляюще.
– Почему я тебя должен бросать?
– Ну я же такая распутная.
– Везет мне на распутных женщин. Может, меня к ним тянет, а? А может, и не бывает других...
– Ну как это не бывает. Но мужиков на распутных тянет, по себе знаю... А жена что, тоже распутная?
– Нет у меня жены. И не было никогда...
– Нет?! – потрясенно вытаращилась на него Антонина. – А та, твоя спутница?..
– Да это Лика, друга моего жена. Я Люське нарочно лапши на уши навешал, чтобы она ко мне не липла...
– Люська?! – развеселилась она. – Да, да, она же к тебе еще со школы липла... У тебя с ней что-то было?
– С чего ты взяла?
– Ну тебе же везет на распутных женщин.
– Так это я не о ней. В Москве у меня подруга есть. Проститутка...
– О! Нет! Я этим никогда не занималась... Но красивую жизнь любила, в этом я тебе сразу признаюсь... Любила и люблю... Ну все, теперь ты меня точно бросишь...
– Брошу. Через бедро да на спину...
– Покажешь?
Антонина повела бедрами, пальцами приласкала свою грудь. Этого хватило, чтобы к нему вернулась утраченная сила. Показ удался. Она была довольна...
