– Не смущайте и смущаемы не будете.
Первую фразу она взяла от Зиновия, а вторую придумала сама. Слова сами по себе на ум пришли. Скорее смешные слова, чем глупые. Наверное, потому, что не могла она злиться на Виктора. Не тот он человек, которого хотелось схватить за шиворот и вышвырнуть за дверь.
– Это, дверь была открыта. А я давно хотел зайти. Извиниться...
– Ты уже извинился, – усмехнулась она.
– Ну, это за наглое вторжение на частную собственность. А тогда я был не наглым, тогда я был дураком. Не поверишь, увидел тебя, и все в голове перевернулось...
Он тоже перешел на «ты», но Ингу это ничуть не смутило.
– Вот, хочу за это извиниться...
– За то, что меня увидел? Или за то, что в голове все перевернулось? – с беззлобной иронией в голосе спросила она.
– А-а, и за то и за другое. У меня и сейчас в голове полный бардак. Из рук все валится...
– Скажи еще, на ногах не стоишь.
– Ну нет, ноги пока держат. Но если ты меня не простишь, то откажут и ноги.
– Придется простить, – усмехнулась Инга. – А то еще упадешь здесь. Муж непонятно что подумает...
– Твой муж куда-то уехал. Я видел, как он в такси садился. Мне показалось, будто он убегал из дома.
– А что, если убегал из дома, то значит, убегал от меня? Разве я похожа на девушку, от которой может убежать мужчина?
– В том-то и дело, что непохожа. Ты похожа на девушку, в которую можно безумно влюбиться.
– Ля-ля, тополя. Не надо мне пух на уши вешать!
– Нет, но ты действительно прекрасна.
– И сопли в себя втяни!
– Так, погоди! – Виктор вытянул вперед руку, призывая ее остановиться и дать ему передышку. – Мне надо собраться с мыслями. Если позволишь, я присяду.
Инга позволила, и он, закрывая лицо руками, опустился в кресло.
– Может, ты к себе домой поедешь? Там собираться будешь, – язвительно спросила Инга.
– У меня дома нет тебя. А мне тебе много надо сказать...
– Можешь мне позвонить. Хотя нет, лучше скажи, пока мужа нет.
– Муж не помеха.
– Чего?!
– Ну, я хотел сказать... Короче!
Он с силой потер ладонями виски – как будто мысли свои в правильное русло загонял. Наконец решительно поднялся со своего места, сосредоточенно посмотрел на Ингу.
– Я вел себя неправильно. И тогда неправильно, и сейчас. Обычно я себя так не веду. Но ты же необычная девушка, поэтому я и повел себя необычно. Поверь, я чувствую себя идиотом.
– Но ты, конечно же, не идиот.
– Конечно же, нет. Я бы хотел обсудить с тобой ряд вопросов, касающихся нашего делового сотрудничества. Да, я сам понимаю, что все это не в лад и невпопад, но я действительно могу тебе помочь.
– А я нуждаюсь в твоей помощи?
– Хотелось бы на это надеяться. Так значит, какой объект и где вы собираетесь строить?
– Ты уверен, что ты это хотел у меня спросить?
– Нет... Черт возьми, конечно же, нет! Я хотел спросить... Я хотел сказать... Инга, это какое-то безумие! Я совершенно потерял голову... Я должен тебе сказать, что постоянно думаю о тебе... Нет, не то... Я в тебя влюбился. Я влюбился в тебя, как сопливый пацан!
Он так проникновенно смотрел на нее, с таким глупым видом, что ему невозможно было не поверить. А какая девушка не захотела бы поверить в то, что в нее безумно влюбился сильный, красивый и успешный мужчина? Инга чувствовала, как у нее кругом идет голова. И язык прилип к небу. На ум лезли всякие колкости, но от волнения она не могла произнести ни слова.
– Я знаю, что выгляжу нелепо. Но ведь я же не виноват, что у меня ум за разум зашел!
– Сейчас вернется мой муж, – через силу выговорила она.
– Ничего. Пусть знает, что я тебя люблю!
Виктор действительно выглядел нелепо. Но Инга уже и не хотела, чтобы он выглядел по-другому.
– Ему незачем это знать.
Ей вдруг показалось, что голова отделилась от туловища и вплотную приблизилась к Виктору. А может, это она сама всем телом подалась к нему? На всякий случай она сделала шаг назад.
– Все равно узнает! – сказал он и упрямо задрал свой и без того упрямый подбородок.
– И ты не боишься сломать мне жизнь?
– Нет. Я хочу, чтобы ты начала новую жизнь. Со мной!
– Ты – псих!
– Знаю.
– Тебе лечиться надо.
– Меня можешь вылечить только ты.
И снова Инге показалось, что она приближается к Виктору. А ведь она твердо стояла на ногах. Но это приблизился к ней он сам. С опаской нежно взял ее за плечи, но к себе привлечь побоялся.
– И что дальше?
Первой ее мыслью было двинуть его по мужскому месту. Но мысль эта не прошла в мозговой центр, не превратилась в команду для мышц. Не смогла она ударить Виктора. Зато родился вопрос. Действительно, ей интересно было узнать, что будет дальше...
Он смотрел на нее безумными от вожделения глазами.
– Знаю, что не имею права на это...
Она знала, что не было у нее права сдаваться ему на милость.
– ...но у меня отказали тормоза...
А у нее напротив, тормозные колодки сжали сознание и волю. Но страха не было. Зато возникло непреодолимое желание плыть по течению. Будь что будет...
– Прости... – с видом обреченной на заклание жертвы пробормотал он.
И вдруг быстрыми ловкими движениями стащил с Инги футболку. А ведь он не смог бы это сделать, если бы она не подняла покорно руки. Она должна была возмутиться, закричать, когда его язык коснулся сосков ее обнаженной груди. Но Инга лишь закрыла глаза, отдаваясь во власть ощущений. Она понимала, что стала жертвой безумия – и уже неважно, настоящего или притворного: все равно она ничего не могла с собой поделать...
3
Виктор ушел, а через час-полтора домой вернулся Зиновий. Торжествующий вид. Сверкающий взгляд.
– Я выиграл! – во всеуслышанье заявил он.
Инга улыбнулась в ответ. Это, конечно, хорошо, что удача снова повернулась к нему лицом. Но еще лучше было то, что произошло между ней и Виктором. Он оказался не просто сумасшедшим, но и чертовски талантливым любовником. Она до сих пор не спустилась с вершины наслаждения, на которую он ее вознес. И не хотелось спускаться. Хотелось сидеть в кресле и млеть под негой все еще теплых и приятных воспоминаний. Но, увы, надо подниматься навстречу мужу, изображать радость. А она действительно была рада, что Зиновий не застал ее в постели с Зиновием.
– Сколько?
– Ты не поверишь! Восемь тысяч!
– О-ого!
Она должна была вытащить из себя наружу весь свой восторг, чтобы заглушить им чувства, которые питала к Виктору. Чтобы Зиновий ничего не почувствовал. Но если он все же учует неладное, что ж, значит,
