– Бедная женщина, бедная... – всхлипывала она. – Ее и похоронить некому...
– А родственники?
– Нет у нее родственников... Только Вика... Но ты сам знаешь, она ни на что не способна...
Вика сидела в своем кресле в дальнем углу комнаты. И плакала. Она не увидела Леху. Скорее почувствовала. И вскинула на него полный черной тоски взгляд. Она попыталась улыбнуться ему. Но у нее ничего не получилось. Тоска в глазах стала еще черней. Вика снова расплакалась. Еще сильней...
Леха вдруг понял, от чего ей стало хуже. Ее привел в ужас его внешний вид. Нет, он не урод и не какой-то неряха. Напротив, женщины считают его роковым красавцем, у него дар сводить их с ума. И за собой он следит тщательно. Ухожен от ногтей до кончиков волос. На нем безукоризненно пошитый костюм строгого покроя – как литой сидит на нем, ослепительно белый ворот рубашки, черный галстук. Длинные волосы собраны жгутом. Жгучий взгляд синих глаз. Словом, смотрелся он эффектно. И эта эффектность добила Вику. Как будто поняла она, что такой мужчина никогда не женится на ней. Не нужна ему жена- инвалид...
– Милая... – Леха подошел к ней, опустился на колено.
Одну руку положил на ее сомкнутые ладони, второй нежно погладил по спине.
– Вика, милая...
Больше ничего он не мог ей сказать. Уговаривать ее не плакать – глупо. Она не могла не оплакивать такое горе. Приносить соболезнования – банально и даже пошло. Говорить, что не бросит ее, – все равно она сейчас ничего не поймет...
Он просто стоял перед ней и молча гладил ее. Его душила жалость. Душа заходилась в порыве нежности... Да, он любил эту несчастную девушку.
Любил. И обещал жениться. Но никак не мог найти в себе смелости идти до конца. Все откладывал на потом. Как будто это потом было далеко-далеко, за семью горами, за семью морями...
Марию Станиславовну хоронили на третий день. Леха не поскупился на деньги для ритуальных расходов. И поминки на уровне организовал. Достойно проводил в последний путь женщину, которая при жизни так и не успела стать его тещей.
Леха последним приложился губами к холодному лбу покойной. И мысленно попросил у нее руки ее дочери.
А вечером он разговаривал с Викой.
– Мы будем жить вместе, – сказал он.
Она покачала головой.
– Я не хочу быть тебе обузой...
– Но я тебя люблю...
– Я тебя тоже... Поэтому не могу принять от тебя жертву...
– А кто тебя будет спрашивать?.. Завтра же мы подадим заявление в ЗАГС.
Вика хотела возразить. Но Леха закрыл ей рот поцелуем...
На следующий день он уезжал в столицу. Нужно было решить кое-какие вопросы. В первую очередь заняться поиском жилья. В однокомнатной квартире им с Викой будет тесно. К тому же он собирался забрать с собой и маму.
Мама у него молодец. Она одобрила его решение жениться на Вике. Хотя, может, глубоко в душе и стонала по поводу сломанной судьбы сына. Жалость к несчастной девочке и человеколюбие возобладали над низкопробными чувствами...
– Я вот что думаю, сынок, – сказала мама. – Может, это меркантильно с моей стороны. Но Вика единственная наследница своих родителей. Ее трехкомнатная квартира отойдет ей. Она может ее продать. И я свою могу продать...
– И у меня есть кое-какие сбережения, – подхватил Леха. – Мы можем купить одну отличную квартиру в Москве...
Мороки будет много. Но без этого не обойтись. Тем более надо привыкать к решению проблем насущных. Ведь он собирается начать жизнь женатого человека...
* * *
– Сумма меня устраивает, – кивнул Леха. – Пожалуй, мы с вами договоримся...
Он перебрал множество вариантов. И все отвергал на корню. То район ему не нравился, то квартира не такая, то слишком дорого. А идеальный вариант находился совсем рядом, только руку протяни. А если точней, нужно было всего лишь спуститься с третьего этажа на первый.
На первом этаже, в том же подъезде, где он снимал жилье, продавалась квартира. Трехкомнатная, только что после капитального ремонта с серьезными претензиями на евростандарт. Цена вполне подходящая. И первый этаж. Если жить с Викой, то это очень важно...
А вопрос совместного проживания решен, утвержден и обжалованию не подлежит. На следующей неделе свадьба. Брак по-любви. Но все же, положа руку на сердце, видел он в нем свой приговор. Он любил Вику, но жизнь с ней представлял как золотую клетку. Хорошо ему будет с ней. Но в клетке...
Свадьбу справили скромную. Никаких гостей. Вика, он и мама. Работник ЗАГСа расписал их в однокомнатной квартире, которую снимал Леха.
Вика сидела в своем кресле, красивая, счастливая и в то же время печальная. Будто сожалела о том, что стала обузой для Лехи. Для порядка они выпили шампанского. Формальность соблюдена.
– А теперь мы идем смотреть нашу новую квартиру, – сказал Леха.
Мама и Вика уже продали свое жилье, на вырученные и свои деньги Леха купил и обставил трехкомнатную квартиру. Для того, чтобы в нее попасть, достаточно было спуститься с третьего на первый этаж.
Леха подхватил Вику на руку. Вынес из квартиры, спустился вниз по лестнице. Со стороны они смотрелись великолепно. Он в черном костюме с белым цветком в петельке, она в подвенечном платье – нарядная, ослепительно красивая. Невеста на руках у жениха.
На площадке первого этажа Леха встретил знакомого мужчину. Того самого, у которого парализована жена. Он уступил Лехе дорогу и молча, как ему показалось, с затаенной симпатией глянул на него. Будто он знал, что Вика больна и не может ходить самостоятельно. Будто ему было очень жаль ее. Будто он был рад, что нашелся человек, который пригрел ее. Будто этот человек достоин большого уважения...
Леха поздоровался с ним. Тот ответил ему кивком головы. Но ничего не сказал. И пошел дальше.
Мама открыла ключом дверь. Они вошли в квартиру.
– Ух ты! – зачарованно протянула Вика.
Вообще-то, она была так счастлива, что могла обрадоваться даже углу в бараке. Лишь бы Леха был рядом с ней.
А он уже с ней. И никуда не мог от нее деться. Им суждено жить вместе. В отличной трехкомнатной квартире с дорогой итальянской мебелью и толстыми персидскими коврами на полах. Гостиная, спальня для молодоженов, комната для мамы. Кухня, санузел, безупречно выложенные кафелем. Шик, блеск, красота. А вместе с Викой и мамой еще и семейный уют.
Но Леха вдруг снова поймал себя на мысли, что этот дом – клетка для него. Золотая.
* * *
Трейлеры один за другим скрылись в воротах оптовой базы. За ними во двор нырнул и бронированный джип. Тяжелые железные ворота плавно задвинулись за машинами.
Макс облегченно вздохнул. Как всегда в таких случаях, Жак вскинул вверх руку. Джон и Леха обошлись без эмоций. Не потому, что расценивали благополучное возвращение на базу как обыденное явление. Просто они привыкли скрывать чувства.
Уже восьмой месяц Леха работает в составе экипажа. И еще ни разу на караваны никто не нападал. Но работа его не казалась ему бессмысленной. Хочешь мира – готовься к войне. Они к войне готовы. Каждый боец вооружен до зубов, обыкновенный «Чероки» уступил место легкобронированному джипу с пуленепробиваемыми стеклами. Экипаж готов отразить любое нападение. Поэтому на них и не нападают. Поэтому охраняемые колонны доходят до места назначения беспрепятственно.
– Интересно, а сколько всего экипажей на маршрутах? – спросил Леха. – Сколько их, десять, двадцать, пятьдесят...
– Может, и больше, – поморщился Джон. – Но это не наше с тобой дело...
