– Не нравится мне все это, – озадаченно сказал Андрей.
– Ясное дело, кому такая чертовщина понравится. Ладно если бы просто призрак бродил, а то трупы появляются. В этот раз Карцева, кажется, вынесли...
– Да я в курсе.
– Михалев его опустил. Ни Михалева, ни Карцева...
– Вот это мне и не нравится... А ну-ка еще раз прокрути картинку...
Смешно даже думать о том, что в привидении было нечто противоестественное. Здесь не что-то, а сплошь – мистика. Но все же мелькнула у Андрея мысль о каком-то неуловимом пока несоответствии с тем, что он видел, и тем, что должно быть. Мелькнула и погасла. А повторный показ не смог распалить потухший уголек... воображения.
– Даже не знаю, что и думать.
– Было у нас тут уже однажды. Давно, мы с тобой тогда еще в школу ходили...
– В восемьдесят седьмом?
– Да, да.
– Знаешь?
– Да говорили. Два привидения, два трупа.
– Вот-вот, на том все и затихло...
– Тогда еще не было систем видеонаблюдения...
– Хватит с нас и этой жути, – кивнул Репняк на погасший монитор.
– Весело живем, – мрачно усмехнулся Сизов.
– Обхохочешься... Бугримов правильно говорит, сносить нашу тюрьму давно пора. Сколько ж лет стоит, а что было здесь... И будет что, если не сровнять ее с землей... А что, центр города, земля дорогая, можно дом здесь элитный построить. Только скажи, инвесторы найдутся...
– Сначала новую тюрьму построить надо.
– Само собой. Сколько уже новых тюрем построено, чем мы хуже?
– А где ее построят? За городом?
– Да хотя бы так. Зато никакой бесовщины...
Разговор с Репняком оставил в душе неприятный осадок. Человек всерьез верил в злых призраков. Андрей не хотел ему уподобляться, но факты настраивали на минорно-мистический лад...
Лыпарев встретил его с распростертыми объятиями. Глаза светятся, улыбка до ушей.
– С возвращением вас, товарищ майор!
– Рано радуешься.
– Что, еще нет? – Саша сделал вид, что расстроился.
– С понедельника выйду. А потом буду должность принимать.
– Какую должность?
– Свою!.. И не знаю, сдашь ты ее мне или нет. Два трупа у тебя, Саша. Два. И насколько я понял, виновников ты не нашел...
– Какие виновники, Андрей? Оба умерли своей смертью.
– Ты-то хоть сам в это веришь? Или просто хочешь в это поверить.
– А может, я просто отчетность не хочу нарушать... Я ж не дурак, Андрей. Ладно, Михалев сам по себе мог ласты склеить. Да и Карцев тоже мог, от переживаний там, депрессии. Но две смерти сразу. И связь между Михалевым и Карцевым налицо.
– Рассуждаешь ты верно... Трупы осматривали?
– Да. Но ничего настораживающего.
– Может, яд какой-то?
– У нас же здесь не мадридский двор... Хотя все может быть... Но следов яда не обнаружено, равно как иных токсических веществ...
– Их-то хоть вскрывали, трупы-то? – усмехнулся Андрей.
– Ну, как положено.
– И экспертизу проводили как положено, в ритме тяп-ляп-танца?
– Не знаю, как ее проводили, но наркотическое вещество в крови Михалева обнаружено.
– Что конкретно?
– Анаша, анаша, до чего ж ты хороша...
– На лирику потянуло?
– Ага, на маргинальную лирику. На фоне прозы жизни... Всей камерой анашу курили. Сапожков рассказывал. Он привидение увидел, в двести двадцать шестую за ним вломился, а там анашисты. Малыши, малыши накурились анаши. Хохотали до упаду. Я им потом шмон грандиозный устроил, коробок с травкой нашли. Вернее, с тем, что от нее осталось... Вечером не курили. А утром труп вынесли...
– Кто-нибудь что-нибудь видел?
– Нет. Спали как убитые. Видно, после вчерашнего веселья... Нет, никто ничего...
– А с Карцевым что?
– Там тоже все крепко спали. Ну, во всяком случае, так говорят... Ты же знаешь, там у меня свой человек... Тоже никто и ничего. И все тот же диагноз. Острая сердечная недостаточность, внезапная остановка сердца...
– Но ты же не думаешь, что это случайная смерть, – не спрашивая, а утверждая, сказал Сизов.
– Нет, не думаю.
– И на привидения, как я заметил, не валишь.
– Привидения?.. Да нет, они-то здесь при чем... Хотя. Ведь на них же все сходится.
– Но не они же убивали.
– Да черт его знает.
– Знаешь, если бы я знал, в какой камере черт сидит, я бы его на допрос вызвал. Но я не знаю, как с ним поговорить. Так что если ты чего-то недопонял, вместе думать давай. Глядишь, и дойдем до чего- нибудь умного...
– Да есть одна зацепка, – пальцами огладив несуществующие усы под носом, чинно сказал Лыпарев. – Паренек в двести двадцать шестой был. Ситник фамилия. Накануне заехал, перед тем как Михалев зажмурился...
– И что?
– Балагур беспонтовый.
– Почему беспонтовый?
– Да потому что петухом оказался. Мозги всем запудрил, расположил всех к себе. Братва его к себе за стол взяла. А потом малява пришла... Короче, в зоне он был петухом. А здесь под порядочного закосил... Сапожков отличился, если б не он, убили бы парня... В карцер его хотел оформить, ну, этого Ситника...
– За что? За то, что петухом не назвался?
– Да в том-то и дело, что формально вины его нет. Но по факту люди за него теперь страдают. Вся камера сейчас на измене заключения, маляву постановочную ждут, ну, в смысле решения воровского схода. Насколько я знаю, все идет к тому, что их всех в касту неприкасаемых переведут...
– Значит, нужно сделать так, чтобы не перевели... Но не о том сейчас разговор. Ты мне про Ситника зачем рассказал?
– Ну как зачем? Во-первых, он анашу в камеру пронес.
– Как?
– Сердитый вопрос, – помрачнел Лыпарев. – Такой же и ответ. Виновные найдены, взыскание наложено... Но факт остается фактом, сеанс массового веселья состоялся...
– Дальше что?
– Сам догадайся. Куда, по-твоему, я Ситника перевел?
– В триста тринадцатую, – поймал подсказку Андрей. – А там Карцев. Был.
– В том-то и дело, что был. Сегодня Ситник заехал, назавтра Карцев выехал, вперед ногами...
– То есть он мог и с Михалевым провернуть, и с Карцевым.
– Гипотетически да.
– Ты с ним разговаривал? Что он говорит?
