которого невозможно было спрятаться. Потому Казимиров и не выспался, а рано утром его согнали с полатей, и добирать ночные часы пришлось в позе спящей лошади – на ногах, переминаясь с одной на другую. На завтрак подали хлеба и теплой воды, которая здесь гордо называлась чаем. И обеденная пайка не порадовала.
После обеда, ближе к вечеру, Станислава вызвали на допрос. Он ожидал встречи со следователем, но его привели в кабинет к заместителю начальника оперативной части. Там его ждал тот самый офицер, который и упек его в карцер. Станислав уже знал, кто это. Капитан Сизов, Андрей Павлович. Как знал, для чего в тюрьме существует оперативная часть.
Капитан смотрел на него с радушной улыбкой, но в глазах застывший слой эпоксидной смолы на липкой основе – не холодный, но жесткий и при этом какой-то клейкий.
– Курите? – спросил он.
И лишь когда Станислав утвердительно кивнул, достал из ящика стола пачку сигарет и пододвинул ему.
Приятно было после холодной и сырой камеры оказаться в комфортном и теплом кабинете, выкурить одну сигарету, с прицелом на будущее поглядывая на другую. Но Казимиров старался не расслабляться. Он понимал, что в оперативную часть его вызвали неспроста.
– Знакомиться не будем, – внимательно глядя на него, сказал офицер.
– Уже знакомы, – буркнул Станислав.
– Как в карцере?
– Спасибо, хреново.
– Что заработали, то и получили.
– Вы же знаете, я защищался...
– Это вы о ком?
– Об уголовниках.
– Но в изолятор вы попали не из-за них. Я о первопричине говорю. Насколько я знаю, вас обвиняют в убийстве жены...
– Да, и я в том полностью сознался.
– Сознались. Но перед этим пытались уничтожить следы преступления. Закопали бы труп... Или утопить хотели?
– Уже неважно...
– Как же так вышло, что вы убили жену?
– Мое признание подшито к делу, там все написано...
– Читал я ваше признание. Но там не указано, откуда у вас мог взяться пистолет «беретта» итальянского производства.
То ли Казимиров хотел избавиться от оружия вместе с трупом, то ли прихватил его с собой в машину на всякий случай – так или иначе, в момент задержания пистолет находился при нем, с отпечатками его пальцев на гладких поверхностях.
– Нашел.
– Где?
– Неважно...
В принципе подследственный был прав. На фоне убийства, которое он совершил, статья о незаконном хранении оружия казалась незначительной.
– И все-таки?
– Не травите душу, и без того тошно...
Он уже жалел о том, что поступил так, как вынужден был поступить. Перемотай время назад, сейчас в тюрьме вместо него сидел бы другой человек. Но жребий брошен, мосты сожжены, пути назад уже нет...
– А кафе у вас хорошее.
Станислав ушел в себя, прокручивая перед глазами пленку событий. И ухватил лишь последнее слово из фразы, сказанной Сизовым.
– Что, простите?
– В «Беллиссимо», говорю, обедал. Очень вкусно.
– А-а, да... Хорошо, что вам понравилось...
– Здесь так не кормят.
– Здесь такое только снится, – вымученно усмехнулся Станислав.
Хотел бы он оказаться сейчас в своем кафе. Но вряд ли бы он заказал сейчас пиццу или лазанью. Шашлыка бы сейчас по-кавказски да сала в черном перце по-белорусски. И водочки по-русски, да так, чтобы залиться...
– Да, кстати, тут просили передать.
Капитан выставил на стол большой картонный ящик без крышки. Оттуда очень вкусно пахло сыром и копчеными колбасками. В желудке заурчало, рот заполнился слюной.
– Племянница ваша передала.
– Римма?
– У вас еще есть племянница?
– Нет, племянниц больше нет. Два племянника...
Станислав превозмогал себя, чтобы не смотреть на посылку голодными глазами. Отправили бы его сейчас вместе с ней в карцер, там бы он дал волю своим желаниям.
– Вчерашний инцидент мы разобрали, – сказал капитан. – Я ничуть не оправдываю ваше поведение, но все же вынужден признать, что не вы, а ваш обидчик должен быть сейчас в карцере.
– Пусть он идет хоть к самому черту, – злобно, сквозь зубы процедил Казимиров.
– Нет, он останется в своей камере. А вас отправят в другую.
– В такую же, где яблоку негде упасть?
– Ну почему же, есть нормальные камеры. Правда, и там сейчас тесновато. Но это временно. Только вчера суд выпустил под расписку восемь человек, сегодня примерно столько же... Поверьте, мы принимаем меры к тому, чтобы разгрузить изолятор...
– Поверю. Когда в нормальной камере окажусь, поверю... Начальник, может, договоримся?
Только сейчас до Казимирова дошло, к чему клонит Сизов.
– О чем?
Тот сделал непонимающий вид, но это лишь игра.
– Камеру бы мне получше, а я в долгу не останусь... Вы мне телефон дайте, я сыновьям позвоню, они все, что надо, подвезут...
Деньги у него были. Много денег. А тюрьмой обычные люди заведуют. Люди, которые хотят вкусно кушать и сладко спать на мягком...
– Нет, сыновьям не надо.
– А кому надо?.. Римме?! – Станислав подозрительно покосился на капитана.
– При чем здесь Римма? – едва заметно смутился тот.
– Она же вам посылку передала?
– Она, но не через меня, через пункт приема. А я ее со склада забрал...
– А с Риммой вы виделись?
– Это не имеет значения...
Сизов слишком поспешно отвел в сторону глаза, и Казимиров все понял. Парень положил глаз на его любимую племянницу.
– Ты хочешь, чтобы Римма деньги привезла? – жестко и на «ты» спросил он.
– Деньги меня не интересуют, – недобро нахмурил брови капитан. И еще более жестко отчеканил: – И потрудитесь обращаться ко мне на «вы».
Станислав предполагал, что у Сизова сильный взгляд, но не думал, что настолько. Он так на него глянул, что душа трепыхнулась в груди, как парус на сильном ветру. Не просто сильный, а укрощающий взгляд. На какое-то время Казимиров почувствовал себя хищным зверем под хлыстом жестокого дрессировщика.
