– Да нет же...
– Неужели он лучше меня?
– Нет.
– Тогда почему ты с ним?
– Потому что не с тобой.
– Почему не со мной?
– Потому что ты убил свою мать. Потому что за тебя страдает твой отец...
Это должно было охладить пыл Герберта, и он действительно сник, снова стал жалким созданием растительного происхождения, даже пустил слезу.
– Я могу хоть сейчас пойти в милицию, – пришибленно сказал он.
– Не надо, – покачала головой Римма.
Ей тоже был жаль этого несчастного и беспомощного, по сути, человека. К тому же она не могла толкать его в яму, от которой его удержал дядя Стас. Не имела права. Нельзя было Герберту в тюрьму.
– Успокойся, никто тебя ни в чем не обвиняет, – сказала она и даже ласково провела рукой по его заплаканной щеке.
Герберт воспрял духом, приободрился.
– Ты же знаешь, от Андрея зависит судьба твоего отца, – продолжала она.
– Можно было дать ему денег. Себя то зачем давать?
– Я не давала...
– А мне дашь?
– Не сейчас.
Он снова разошелся, на этот раз чересчур.
– А я хочу сейчас!
Его голова исчезла в воде, и она почувствовала, как он обеими руками взялся за резинку ее трусиков. И он так быстро ушел на дно и так ловко стянул с нее лоскуток материи, что она даже ноги сжать не успела. И осталась в одном лифчике.
– Что ты делаешь? – возмутилась она.
– Делаю!
Он попытался прижаться к ней, но Римма плотно свела ноги вместе. Пусть обломается.
– Дурак ты! А если войдет кто?
– Никто не войдет, – подавшись назад, покачал он головой. – Я двери закрыл...
– Через душ можно зайти.
– Все можно, если очень захотеть...
Его взгляд подернулся мутной пеленой похотливых мыслей, но разум ему еще не отказал. Хотя, казалось, он уже был близок к тому, чтобы взять ее силой.
– Мы же договорились, никто ничего не должен знать...
Римма была уверена, что в семье никто не знает об их чересчур уж близких отношениях.
– Все уже знают, – отрицательно покачал он головой.
– Кто все?! Что ты несешь? – возмутилась она и двумя руками оттолкнула его от себя.
– Мама знает... Знала...
– Врешь!
– Не вру... Она сказала, что нам нельзя быть вместе...
Герберт разволновался так, что стал заикаться.
– Она сказала, что мы брат и сестра...
– Вот именно! Брат и сестра!.. Твоей мамы больше нет, еще земля на ее могиле не остыла...
– И что?
– А ты ко мне лезешь! Должен же ты хоть какой-то траур соблюдать...
– Какой траур? Я не любил ее...
– Ну и зачем ты врешь?
– Я не вру... Я правда ее не любил... Она меня ненавидела, а я ее не любил...
Римма изумленно смотрела на него. Похоти в его глазах уже не было, равно как не наблюдалось ни капли жалости к своей покойной матери. А как он рыдал, как убивался, когда ее хоронили. Даже пытался прыгнуть за ней в могилу... Неужели его страдания были фальшью?
– Неправда. Она тебя любила...
– А я тебе говорю, что ненавидела, – не согласился он. – И называла меня уродом... Сказала, что ты моя сестра и наши дети могут быть уродами. А так как я и без того урод, то дети будут уродами вдвойне...
– Врешь ты все...
– Нет. Она сказала, что я такой же, как отец, сказала, что для меня нет ничего святого. А у меня есть святыня. Это ты... А она хотела тебя растоптать. И тебя, и меня. Она хотела рассказать все отцу... Но я ее опередил...
– Что?! Ты хочешь сказать, что нарочно убил свою мать? – ужаснулась Римма.
Она не была ангелом и не чуралась темных дел, но все же она не чудовище, чтобы спокойно выслушивать такие откровения.
– Не нарочно... – глядя куда-то вдаль, мотнул головой он. На губы наползла какая-то демоническая улыбка. – А может, и нарочно...
– Твой отец в тюрьме из-за тебя, – напомнила ему Римма.
И это его отрезвило, вставило на место пошатнувшийся рассудок.
– Отец... Да, отец в тюрьме... Это плохо... Я не хотел, чтобы так было... И в маму случайно выстрелил...
И снова его лицо обрело привычное наивно-глуповатое выражение.
– Мама на том свете, отец в тюрьме, а ты ко мне клеишься, – строго и осуждающе посмотрела на него Римма.
– Маму не вернешь, а отца выручать надо...
– Через Андрея выручать...
– Но ведь с ним не обязательно спать.
– Твоему отцу компьютер нужен, с Интернетом...
– Тогда и телефон с инфракрасным портом... Я все устрою.
– Ты устроишь, а я передать все должна. Через Андрея.
– Передашь ему и все? – с надеждой спросил Герберт.
– Не все. Так просто он не возьмет. Ноутбук и телефон в тюрьме запрещены...
– Ты должна переспать с ним?
– Нет... То есть он этого хочет... Но я нет, не хочу...
– Он – подлый извращенец! – Герберт в бессильной ярости сжал кулаки.
– Нет, он всего лишь мужчина. А я научилась играть на его мужских слабостях...
– Пусть кто-нибудь другой играет.
– Кто-нибудь не пойдет. Ему я интересна... Ты же знаешь, я не впервые так поступаю ради нашего общего дела....
– Знаю, – удрученно кивнул он.
– И ты же не считаешь меня падшей женщиной?
– Нет... Ты самая лучшая... И ты моя... Правда, моя?
– Ну да... Ты сейчас организуешь ноутбук и телефон, а я соберу посылку. А потом ты отвезешь меня на Белинского...
– В нашу бывшую квартиру? – догадался Герберт.
– Почему бывшую? Она и сейчас вам принадлежит...
– Я там родился...
– И что?
– А ты с этим там спать будешь...
– Во-первых, ты родился в роддоме, а во-вторых, никто ни с кем спать не собирается...
