Через три дня я сдал ротному экзамен по теории. И в тот же день начались практические занятия. Под руководством старослужащего сержанта. Я не знаю, зачем командир со мной так поступил – может, унизить хотел, может, думал, что «дембель» действительно может меня чему-то научить. Так или иначе, мне стало обидно.
Сержант завел меня в бокс, где стоял готовый к боевому выходу бронетранспортер. Грозная машина, строгая и серьезная. Четкие, хладнокровно-агрессивные линии, застывшая сосредоточенность. Сержант же был сама расхлябанность. Едва ротный исчез из виду, как он тут же расстегнул «хэбэ» до пупа, бляхой ремня закрыл яйца и вперед – учить молодого «пиджака». Меня он вовсе не стеснялся. Как будто я не имел никакого права сделать ему замечание.
– Короче, я целый год механиком-водителем был, – небрежно сказал он, нарочно затягивая паузу, видимо, для того, чтобы я осознал свою никчемность по отношению к заслуженному «дембелю» всея полка. – Все тут знаю. И тебя научу.
– Мы с вами на «ты»? – вежливо, но с жестью в голосе спросил я.
– А чего? Нормально все, – ничуть не смутился он. – Мне через два месяца на «дембель».
– Почему через два? Можно и через четыре. Как раз под Новый год и уйдешь. Хочешь, устрою? – Я улыбался, но выражение моих глаз не обещало сержанту ничего хорошего.
– Так ты же не ротный.
– Может, поспорим?
Я продолжал давить на него пристальным, немигающим взглядом.
– Да нет, не надо, – начал сдуваться молодец.
– Тогда не умничайте, товарищ сержант.
– Да ладно тебе. То есть вам. Товарищ лейтенант, я же помочь вам хочу.
– Не надо мне помогать. Кру-гом! Ша-гом марш!
С инструкцией в руках я облазил машину вдоль и поперек. Через два дня я самостоятельно провел техническое обслуживание бронетранспортера. В штаб вернулся под вечер. Чумазый, но страшно довольный. Я смог освоить и практику, и теорию. Осталось только пройти курс вождения. Да и еще много чего нужно было пройти, чтобы стать настоящим офицером. И я готов был учиться день и ночь, чтобы выпасть из разряда дилетантов.
– Глаза у тебя светятся, лейтенант, – заметил ротный. – Вижу, что стараешься. Это хорошо. Только в следующий раз, прежде чем под машину залезть, технический костюм надо надеть.
Я осмотрел свою рубашку и брюки. Пятна мазута и машинного масла. Сапоги в солидоле. Рубашка и брюки были безнадежно испорчены. Но в запасе была еще одна рубашка и брюки из полевого «пэша». Так что на следующий день я прибыл на службу во всем чистом. А через неделю забрал из ателье пошитый за свой счет повседневный мундир. Китель с пришитыми погонами смотрелся на мне просто здорово. Еще бы строевой выправкой обзавестись, чтобы он сидел на мне, как вторая кожа. Ничего, со временем будет и это. Я чувствовал в себе и желание, и силы стать отличным строевиком.
Еще через неделю ко мне в часть приехала Майя – и не на побывку, а насовсем. Живот раздулся, и сама она слегка располнела, но это ничуть ее не портило. Скорее наоборот. Бывают женщины, которым беременность к лицу. Майя была одной из них. Такое ощущение, будто она светилась изнутри от счастья. Она радовалась, что будет жить со мной, радовалась, что у нас скоро будет ребенок.
Она продолжала счастливо улыбаться, даже когда оказалась в общежитской комнате, где нам теперь предстояло жить. Вернее, это была даже не комната, а скорее квартира-малосемейка. Комнатка три на четыре метра, крохотная кухонька, еще меньших размеров туалетная кабинка, в которой можно было не только справлять нужду, но и принимать душ. Я только что получил это жилье и еще даже не успел начать ремонт. А квартирка не просто нуждалась в ремонте, она требовала побыстрей взять в руки мастерок и кисть. Потолок осыпается, потемневшие от времени обои наполовину ободраны, пол обшарпан до безобразия. Унитаз шатается, бачок течет.
– Ничего, завтра я пойду в город, куплю обои, – сказала Майя. – Ты служи, а я сама здесь управлюсь.
Если Майя хотела сразить меня наповал, то ей это удалось. Она сама собиралась делать ремонт. И выразила это намерение так естественно, как будто всю жизнь только тем и занималась, что отделывала квартиры.
Разумеется, я не позволил ей вкалывать в одиночку. Выпросил у ротного недельный отпуск по семейным обстоятельствам, и началась трудовая эпопея на личном фронте. Майя помогала мне, не делая скидок на свою неопытность и мое нежелание утруждать ее. Как тут было не вспомнить нашу с ней трудовую эпопею годичной давности. Тогда она, как могла, отлынивала от работы. Но сейчас все изменилось. Она – мужняя жена, и жить ей предстояло не в чужой квартире. Пусть и не самое лучшее жилье, но для молодой семьи вроде нашей лучше и не придумаешь. После ремонта квартира преобразилась. И жить стало веселей, и дышать легче. Мы обзавелись мебелью, посудой, утварью: кое-что Майя у своих родителей забрала, кое- что я – у своей матери. Словом, жизнь наладилась.
А в конце сентября меня отправили в штаб округа на двухнедельные сборы офицеров недавнего, восемьдесят четвертого года, выпуска. Надо сказать, что я использовал эти сборы с пользой для себя. От занятий не отлынивал, тщательно все конспектировал, запоминал. Особый акцент делал на огневую и строевую подготовку. Успешно сдал все зачеты, вернулся домой.
Все это время Майя жила в городе у родителей. Но вернулась за два дня до меня. Я приехал на все готовое. Квартира сияет чистотой, на плите обед, в стареньком холодильнике бутылка кагора. Но больше всего радовала яркая улыбка жены. Майя любила меня, и я был уверен в этом на все сто процентов. Она была счастлива со мной, я был счастлив с ней.
– Ты у меня самая красивая! – восторженно сказал я, прижимая к себе любимую жену.
Она еще больше располнела, но от этого стала еще краше.
– Знаю, что красивая, – еще ярче улыбнулась она.
– Никто к тебе не приставал? – скорее в шутку, чем всерьез, спросил я.
Конечно же, для меня не было тайной, что мужики засматриваются на Майю. Но мне и в голову не могло прийти, что кто-то попытается навязать ей свое знакомство. Да, девушка она очень красивая, но ведь видно же, что в положении. Какой кретин будет домогаться беременную женщину. Разве что какой-нибудь извращенец.
– Приставал.
Майя же ответила всерьез. Даже улыбка сошла с ее лица.
– Кто?
– Да лейтенант один. Красивый такой, высокий. Вещевой службой заведует. Сказал, что с ним я ни в чем не буду нуждаться.
Я знал, что старший лейтенант Бушель еще тот чудила на букву «эм». Но не думал, что до такой степени. Но возмутило меня не только то, что он приставал к моей жене.
– По-твоему, он красивый? – спросило мое уязвленное самолюбие.
– Ну, видный парень, интересный, – ничуть не смутилась Майя.
А меня продолжало нести.
– Ты что, влюбилась?
– С ума сошел! – возмутилась она.
– Зачем же тогда говоришь, что красивый.
– Ну, что есть, то есть.
– Заигрывала с ним?
– Ты точно сумасшедший. Запомни, на свете много мужчин, которые могут мне понравиться. Но ни на кого и никогда тебя не променяю. И заигрывать ни с кем никогда не буду. И на ухаживания отзываться. А если вдруг влюблюсь, то ты узнаешь об этом первым.
Она смотрела на меня серьезным, немигающим взглядом.
– Но ты же не влюбилась! – с опаской спросил я.
– И никогда не влюблюсь. А будут приставать, буду рассказывать тебе.
– И это правильно.
В тот же день я имел неприятный разговор с начальником вещевой службы. Оговорюсь сразу –
