выходили из дома и направились было к воротам, но она молча ткнула пальцем в машину. Водительское стекло было опущено, ключ торчал в замке зажигания. Я был совсем не против поездки в таком автомобиле, тем более что задумал еще один маленький перформанс, связанный с полным уничтожением всех улик. На тонированном лимузине мы выехали на пустынную, спокойную улочку. Везде было тихо, и жизнь словно бы замерла вокруг. Даже полицейских не было видно. Наверное, подумал я, они пошли куда-нибудь пить матэ. Все здесь пьют матэ – настойку из чудесной зеленой травы, выравнивающую давление и способствующую пищеварению. Матэ носят с собой в обыкновенных термосах и понемногу наливают в калебас, выдолбленный из тыковки круглый сосуд, высасывая горячий напиток через металлическую трубку- бомбилью, с запаянным, дырчатым нижним концом, специально, чтобы в рот не попадали частички матэ. Матэ зеленого цвета и заваривается, как зеленый чай, горячей, но не кипяченой водой минут пятнадцать. Вкус передать сложно, надо пробовать. Я с тех пор, как вернулся из Аргентины, частенько пью матэ, который иногда можно встретить в продаже в Москве.
Мы доехали до Avenida Sarmiento, затем уже по ней до Autopista Leopoldo Lugones, и погнали прочь из города. Клаудия, сидевшая на переднем сиденье, блаженно вытянула ноги, отодвинула назад спинку кресла и закинула руки за голову. Я, разгоряченный кровью и недавней бойней, был готов перестрелять всех, кто преградит нам путь, но все вокруг было до нелепого спокойно, и ровным счетом никто не обращал на нас никакого внимания.
– Марк, что ты собираешься делать?
– Не знаю, но меня ведет из города кто-то, кто всегда помогает мне после моей работы. Если он так хочет, надо соглашаться, так что доверься мне, милая.
– Хорошо, как скажешь, мне уже все равно.
– А теперь скажи мне, что с деньгами? Ведь я так и не успел задать тебе этот вопрос, не было подходящей ситуации.
– Все в порядке. С ними все в полном порядке. Шестнадцать миллионов двести тысяч ушли твоему работодателю на кипрский офшор и дальше на Каймановы острова, затем еще через три места, так, чтобы было сложно отследить путь. Эти деньги будут гулять по свету три-четыре дня, сумма будет меняться, делиться, а затем, чуть похудевшая, вернется к своему законному владельцу. Полтора процента потеряется по дороге – это комиссионные, но в целом о судьбе этих денег можно не беспокоиться. Они будут на месте в те сроки, что я обозначила.
– Клаудия, я рад, что мой наниматель будет доволен и получит то, зачем он меня посылал, но меня, как ты понимаешь, более всего волнуют мои деньги. Что с ними? Где они? Мои деньги, а?
– Марк, дорогой, сделай одолжение, не разговаривай со мной в таком тоне. У меня мороз по коже, и это вовсе не от включенного кондиционера. Я, наверное, на всю жизнь запомню, какое страшное у тебя было лицо, когда ты орал на Струкова перед тем, как в него выстрелить. Мои девятьсот тысяч ушли примерно таким же путем, что и основная сумма, а что касается твоих денег, то они через два дня будут в надежном мадридском Banco del Prado, управляющий которого мой двоюродный брат. На счете до востребования, открытом на твое имя. Все очень просто, вот тут у меня даже распечатка с извещением о том, что отправка завершена успешно. Деньги я перевела через BONY, это обычное дело. Bank of New York – очень надежный банк. Я и сама его клиентка. Теперь он также снимет комиссионные и переведет деньги в Мадрид. Тебе останется лишь прийти в банк, предъявить паспорт, закрыть счет и получить деньги. Снимай в купюрах по 500 евро, так сподручнее везти через границу.
– Но ведь я просил тебя сделать все совершенно по-другому! Я четко объяснил тебе, что деньги должны были быть переведены напрямую в «Банк Москвы»! Кто тебя просил заниматься самодеятельностью?! Клаудия, я не доверяю тому, в чем ни черта не смыслю. Из всех денежных форм я более всего на свете предпочитаю наличные. Тут я жесткий материалист. Вижу то, что могу осязать, положить в карман и потратить так, как мне заблагорассудится. В нашей ситуации, когда о наличных не может быть никакой речи, столь короткий, как мне казалось, путь для меня наиболее понятен. Ну и опять же вопрос времени и то, что цепочка короткая. Случись что, легко можно найти концы. А теперь я ничего не смогу узнать о судьбе своих денег целых два дня! Два дня, в течение которых может случиться что угодно! Вконец осатаневший Бен Ладен захватит пяток самолетов и направит их прямой наводкой на уцелевшие в Нью-Йорке небоскребы, одним из которых будет как раз штаб-квартира BONY! Или Штаты объявят войну всем террористам повсеместно, повысят уровень опасности до максимального и блокируют все счета, все транзакции и все такое. Лететь за наличными в Мадрид! У меня даже нет транзитной визы! У меня просто двухчасовая стыковка между самолетами, я даже не смогу выйти в город! Придется вновь ехать в Москву, там получать визу… А это время, девочка моя, время, в течение которого я ничего, ровным счетом ничего не буду знать о деньгах! Ради которых я только что застрелил двоих человек и застрелил бы еще, если бы кто-то оказался в доме, кроме этих двоих мудаков! Мать твою, Клаудия! Такая самодеятельность бесит меня и делает неуправляемым. Один раз одна лихая девица утянула у меня из-под носа чемодан с миллионом долларов, и я смотрю, что сейчас повторяется та же самая история! Дерьмо, блин!
– Все это так, Марк, но цепочка, которую предлагал ты, еще и легальная, не забывай об этом. Меня поражает, что ты, гражданин своей страны, ни черта не знаешь о том, что у вас с 1999 года действует валютный контроль. К тебе пришли бы, как у вас их там называют, какие-нибудь финансовые гвардейцы и попросили бы тебя объяснить, за что это ты получил такие деньги! И что бы ты сказал?
– Да ничего бы я не сказал. Я бы просто дал им денег, и они бы ушли довольные. У нас с этим проще, понимаешь! У нас люди в погонах охотно идут навстречу простым людям, поэтому правосудие у нас – самое гуманное в мире, прими к сведению! Это у вас все скучно и неинтересно, все прописано в инструкциях и законах, и если собачка соседа покакает на улице, то другой сосед сочтет своим гражданским долгом сообщить в полицию, которая оштрафует того соседа, конфискует собачку и наложит арест на собачкину каку. А у нас нет этого, ясно тебе! Я пять раз ездил пьяным за рулем, и все пять раз меня останавливала наша дорожная полиция, я называю ее именно так, чтобы тебе было понятно, на самом деле у нас их называют гаишниками. И что ты думаешь? Кто-то посадил меня в тюрьму? Или хотя бы забрал мои права? Нет! Потому что гаишники всегда входили в мое положение и за сто-двести долларов даже провожали меня на своей машине до дома, ясно тебе! И это нормально! Мне моя страна за это и нравится! У нас нет бюрократии, понимаешь! Я просто иду и плачу тому чиновнику, который должен решить мой вопрос, и он его решает. Вот так вот! Все бросает, даже обед, и решает! У нас люди ценят, когда им платят. А у вас все зажрались и имеют отпуска девяносто дней в году! Никто ни черта не хочет делать! Все хотят быть рантье и портфельными инвесторами! А вместо того чтобы что-то производить самим, вы приглашаете турок, арабов, китайцев и громко возмущаетесь, как эта старая, спесивая дура Фалаччи в своей книжечке про «Ярость и Гордость»! Что, дескать, много развелось на прекрасных улицах Флоренции всякого африканского сброда! Все воруют, продают героин и жмут белых. Да вы сами все просрали! Заигрались в свободу, равенство и братство. Благодаря вашим педикам, заседающим в законодательных собраниях, вы скоро получите такого пинка от настоящих хозяев Европы, нелегальных, полулегальных и легальных эмигрантов, что у вас отлетит ваша респектабельная задница! Вспомни Римскую империю. Именно так все и случилось. Заплывшие сытным жиром патриции трахали друг друга в задницы, народ глазел на гладиаторов, все думали, что они живут в самой сильной стране мира, а их сделали варвары. Вся история человечества двигается по одной и той же орбите и постоянно возвращается в одну и ту же точку. С Европой произойдет то же самое, что произошло с Римом.
