– Парень, тебя как зовут?
– Марк.
– Привет, Марк, как дела?
– Хуево, не видно, что ли?
– Мы тебя починим, старичок, не переживай. Давай ты поспишь немного, а?
– Я не против. А больно не будет?
– Не будет. Отвечаю.
– Ну, тогда спокойной ночи, что ли?
– Спокойной ночи, Марк. И до завтра. Рад, что могу сказать тебе это.
На лицо надели маску, заставили дышать какой-то дрянью. А вроде и не дрянь… Приятно.
Улетаю куда-то. Главное, не забыть вернуться.
Больничная исповедь
Очнулся, когда меня перекладывали с каталки на кровать в палате. Совершенно голого: мои вещи увезли в камеру хранения. Я был еще под кайфом, ничего не помнил. Глаза открывать не хотелось, и я обменялся с какой-то женщиной, как я понял, медсестрой, несколькими фразами. Она рассказала, что я ужасно вел себя на операционном столе. Порывался вскочить, всех материл страшными словами, искал пистолет и грозился всех расстрелять. Я извинился, сказав, что ничего этого не помню и моя душа где-то отдыхала, дав немного порезвиться моим внутренним демонам. Думаю, что Джубадзе и его адско-шахидский отряд чертей оторвались на всю катушку, получив мое тело под полный контроль. Так прямо я и объяснил медсестре свое поведение.
– Поймите, я не наркоман, а тут надышался чего-то такого, отчего мой мозг превратился в разноцветное драже, ядрышки которого хаотично летали в пустом черепе и бились друг о друга.
– Может, ты и не наркоман, но вот только, видать, ядрышки твои еще продолжают биться. Ложись-ка ты спать. Тебе не холодно?
– Знобит ужасно. Накройте меня, а?
– У нас одеяло только одно положено, но уж ладно…
Под двумя тонкими казенными одеялами я кое-как согрелся и, несмотря на тупую боль в области раны, уснул.
Людям не чужда человечность и сострадание. Я убедился в этом на собственном примере. Двое моих сотоварищей по палате проявили по отношению ко мне всю ту заботу, на которую были способны два больных мужика. Один из них, Саша, работавший на телевидении, получил три удара ножом в темной подворотне, где-то в районе Китай-города, а у другого, Вадика, в результате дорожной аварии почти не работала вся левая половина тела. Наутро я попросил у Саши телефон, позвонил сходящим с ума женщинам: маме, Лере, Свете и Еве. Позвонил на работу.
Моей начальницей с недавних пор была гадкая, глупая стерва по фамилии Капельская. Мы ненавидели друг друга страшно, и я всерьез подумывал привязать под ее автомобилем гранату, подарок Толяна. Ей я и позвонил:
– Алло, Наталия, здравствуйте. Со мной произошел несчастный случай, и я нахожусь в Склифе. На работу прийти не смогу. Не знаю, когда меня выпишут. Ведь меня только вчера оперировали.
– Вербицкий, вы очень оригинальны.
– В каком смысле?
– Я впервые встречаю человека, который решил продлить себе отпуск столь оригинальным способом.
Несмотря на дурман от недавнего наркоза и страшную слабость, я почувствовал такую ярость, что, если бы эта сука была сейчас рядом, я спрыгнул бы с кровати и вцепился ей в ее жирное горло зубами.
– Слушай, ты, поганое, тупое быдло! Сука, которая народилась мне на горе и никак не сдохнет! Пошла ты на хер, тварь! Я тебя грохну! Гадина, блядь!
Последние слова я проорал в отключенную от связи трубку. Капельская не смогла вынести моего крика души. Я в изнеможении рухнул на худую больничную подушку и понял, что вместе со здоровьем я потерял еще и работу.
– Круто ты ее отделал, – подал голос Саша. – Может быть, зря ты так? Кто это был-то?
– Начальница.
– Ну, это ерунда. А я-то думал, что ты так с женой разговариваешь.
– Ну, что ты, Коля. Жена летит сюда. А эта сука… Ты знаешь, а я рад, что сказал ей все это. Пошла она…
– А как у тебя теперь на работе будет?
– А никак не будет, думаю. Самой работы не будет больше.
– Жаль.
– Что поделаешь… Лучше так, нежели из-за такого дерьма на нарах в тюремной камере загорать.
А потом приехали все сразу. И Лера увидела Свету, а Света увидела Леру. И Лера увидела большой живот Светы. И никто ничего не сказал друг другу. Света подождала в коридоре. Лера просидела у меня больше часа. Света пробыла еще больше. Потом приехала мама, и они со Светой долго ходили по этажу и собирали мне матрацы. В результате я оказался переселенным на кровать возле окна и, словно принцесса
