– Да? Ну что ж… Я и сам понимаю, что выхода у меня особенно нет. Хотел вот от тебя получить какой- нибудь совет, как бы мне ничего не платить, но уж если ты так говоришь, то придется, видимо, раскошелиться.
– А как скоро, он тебе обещал, это вино появится?
– На следующий день после «заноса» денег.
– И когда думаешь заносить?
– Завтра и занесу, что тянуть-то?
– Ну, давай. Удачи. Как занесешь, позвони, ладно?
– А зачем это тебе?
– Просто интересно, выполнит этот гад свои обещания в срок или затянет. Если затянет, тогда придумаем вместе выход из ситуации.
Андрей Первый, не чующий подвоха, повеселел:
– Договорились, Гера. Перезвоню обязательно!
Немедленно после разговора Герман сел за компьютер, открыл почтовую программу и написал «подметное» письмо на адрес генерального директора «Ромашки».
«Уважаемый господин Хусейн, – пальцы Геры отплясывали на клавиатуре пляску святого Витта, – разрешите мне, как честному и порядочному сотруднику, несправедливо уволенному из вашей организации, доказать свою глубокую лояльность и преданность компании, сообщив Вам информацию следующего содержания: мой бывший ассистент Михаил Чернушин, ныне занявший мое место, является взяточником. Доказательством того служит факт его вступления в преступный сговор с компанией «Золото Рейна». Суть этого готовящегося преступления состоит в том, что Чернушин, пользуясь доверием своего непосредственного руководства, сегодня получит от представителя вышеуказанной мною компании сумму в размере двенадцати тысяч долларов США, и за эти деньги он в обход всех стандартных процедур введет в ассортимент магазинов две позиции вин, название которых я привожу. – Гера написал названия. – Доказательством моей правоты будет появление этих вин в компьютерной системе не позднее завтрашнего дня, а также и высокая вероятность того, что в кармане пиджака Михаила вы сможете обнаружить те самые деньги. Искренне ваш, Герман Кленовский».
После написания этого классического по своей форме и омерзительного по содержанию доноса Герман поместил его в папку «Черновики» и принялся ждать завтрашнего дня. Ждать пришлось около суток. Андрей позвонил в обеденное время и сказал, что деньги Чернушину он передал. Герман, все еще продолжая разговаривать с ним и переведя беседу на какую-то другую тему, открыл папку «Черновики», нашел свое вчерашнее письмо, еще раз внимательно перечел его и нажал кнопку «Доставить». При нажатии на кнопку он издал звук, весьма похожий на пение летящей к земле тяжелой авиабомбы.
Взрыв этой авиабомбы произошел спустя несколько минут в кабинете этого самого Хусейна. Прочитав письмо Геры, он ни на минуту не усомнился в том, что все написанное в нем чистая правда. Воистину, когда руководишь такой армией откатчиков, то отвыкнешь верить в людскую честность раз и навсегда. Недолюбливая Мурду, которого он подозревал в намерении занять директорское кресло, Хусейн решил придать этой истории вид свидетельства серьезнейшего служебного промаха Мурды и задать его карьере обратное ускорение.
Не желая создавать излишнего шума, он вызвал свою секретаршу, являвшуюся по совместительству дежурной офисной «настольно-подстольной» женой, и попросил ее проверить факт наличия в компьютерной системе тех самых двух новых позиций вина. Секретарша, проникнувшись всем пафосом поручения и отчего-то испытывая нечеловеческую гордость, тем не менее быстренько обнаружила в системе искомое – те самые вина, которые весьма довольный Чернушин вколотил в компьютер около часа назад и очень удивился, когда на его столе зазвонил телефон и его попросили зайти в кабинет генерального директора. Не подозревая подвоха и не чувствуя не малейшей опасности, широко улыбающийся Миша с гордо поднятой головой проследовал в кабинет походкой конкистадора. Там его немедленно, что называется, «поставили раком» и разом выбили из него всю преждевременную радость от обретения столь желанного им статуса закупщика. Хусейн не стал особенно церемониться и в самом начале беседы предложил ему снять пиджак. Чернушин в каком-то полузабытьи стал снимать пиджак и отчего-то не так, как обычно, а через голову. Конверт, который действительно лежал во внутреннем кармане пиджака, согласно закону подлости, выскользнул и шлепнулся на глянцевый паркет директорского кабинета. Чернушин густо покраснел и хотел было подобрать конверт, но Хусейн, свирепо вращая своими большими, навыкате глазами и свирепо топорща усы-черточки а-ля Сальвадор Дали, прокричал:
– Не поднимайт! Два шаг назад ньемедленно сделайт!
Чернушин, выглядящий в ту минуту дурак дураком, послушно отступил на два шага, робко прижимая к груди скомканный пиджак. Хусейн проворно подскочил, поднял с пола конверт, не сводя глаз с Чернушина, попятился к своему столу и нажал кнопку «спикерфона»:
– Э-э-э-э… Маша! Ка мне в кабынет Мурду и Ларису срочно приглашайт!
Через минуту оба комбинатора были в кабинете, и так как оба были людьми по этой части опытными, то одного взгляда на конверт в руке Хусейна и серое, как туалетная бумага низкого качества, лицо Чернушина было достаточно, чтобы они поняли все, даже не вдаваясь в детали.
Хусейн аккуратно положил конверт на край стола, затем взял лежащее рядом распечатанное письмо Геры и медленно прочел его присутствующим. Дойдя до слов «в размере двенадцати тысяч долларов», он отложил письмо в сторону, взял конверт, оторвал у него уголок и потряс убийственной уликой над столом. Из конверта, повинуясь закону всемирного тяготения, который, как известно, нельзя отменить ни за какие взятки, выпали пачка в десять тысяч долларов, перетянутая резинкой, и еще две тысячи врассыпную!
Мурда и Лариса, которые в начале тирады директора приросли каждый к своему месту, оперативно сообразили, что за гроза обещает пасть на их головы вот уже очень скоро, и все чаяния этой подловатой парочки были лишь о том, как бы эта гроза обошла их стороной. Первым нашелся Мурда. Он подскочил к Чернушину и влепил ему оглушительную пощечину, от который тот немедленно заплакал, как отличник, впервые получивший «двойку».
– Я тебе доверял! Думал, что ты не такой, как этот негодяй, которого мы с позором уволили! А ты оказался еще более страшным и бесчестным негодяем! Мерзавец! Тебе нет прощения! Господин Хусейн, его необходимо немедленно уволить!
Хусейн насмешливо кивнул. Вернулся за свой огромный стол из красного дерева, тяжело опустился в
