аннулировать! Никто не станет платить просто так. Халява кончилась после того, как вы получили от меня приглашения прийти сюда, и началась работа! Кто против и хочет свалить перед тем, как я продолжу, пусть сделает это сейчас.
Три человека молча покинули двор, Брикер отметила их в своем большом блокноте. Сделала она это демонстративно, чтобы видели все, и после этого больше желающих покинуть подножие яичного особнячка не нашлось.
Далее Гера рассказал о том, что к каждому договору прикладываются два конверта: один с пластиковой карточкой, на которую переводятся деньги, а другой – с паролем для входа на секретный сайт, созданный специально для блоггеров, подписавших контракт. На этом сайте ежедневно выкладываются темы, которые обязаны обсуждать в своих дневниках блоггеры, и примечание к каждой из тем, как и до каких пределов можно доходить в обсуждении и когда стоит остановиться, чтобы не перегнуть палку. Все очень просто: бери тему, пиши статейку, поддерживай дискуссию, получай за это деньги.
Во двор вынесли стол, два стула, на стол положили кипу договоров, и блоггеры, выстроившись в очередь, стали подходить к столу и подписывать там, где стояла «птичка». Договор был составлен в одном экземпляре и этим напоминал что-то вроде контракта с дьяволом: подписал, попользуйся кое-чем, а в конце жизни отдашь душу, и всего делов-то. Подписанный договор, само собой, оставался лежать на столе, а за свою подпись блоггер получал два конверта. Через полчаса все было закончено, Гера отпустил всех восвояси и подмигнул Поплавскому:
– Ну, как вам мой кастинг?
– Герман, вы прямо оратор, трибун, можно сказать! Вам надо о политической карьере подумать, – на полном серьезе ответил Поплавский.
– Уже думаю, – шутливым тоном отозвался Гера…
…Вечером того же дня в морги Москвы и Подмосковья поступили трупы двух молодых людей и одной девушки. Все они внезапно и скоропостижно скончались по разным причинам вполне бытового характера: первый парень упал под колеса электрички во время штурма ее толпой жаждущих поскорее покинуть Москву, ежедневно приезжающих на работу в столицу граждан; на второго ни с того ни с сего упал невесть каким образом оборвавшийся провод от троллейбусной контактной сети, а девушка, живущая в подмосковных Мытищах, оставив предсмертную записку невразумительного содержания, выпрыгнула из окна своей комнаты на 21-м этаже. Все погибли примерно в одно и то же время – от семи до десяти часов вечера, а в 10.30 на секретном блоггерском сайте появились первые строки:
Hudson’s hawk
Бизнес-класс «Дельты» произвел на Геру тяжелое впечатление: все какое-то мрачное, обшарпанное, стюардессы некрасивые и выпивку, положенную пассажирам «бизнеса», разносят неохотно и, что уж совершенно возмутительно, при третьем обращении: «А ну-ка еще пятьдесят «Дэниэлса!» – лишь отрицательно качают головой и напряженно улыбаются.
Не получив третьей порции виски, Гера поглядел в окно на проплывающую под крылом Гренландию: безжизненная снежная равнина, уходящая куда-то, кажется, прямо к Северному полюсу. В стылом черном океане, словно чьи-то выбитые в драке зубы, белеют верхушки айсбергов и больше ничего.
«А ведь настанет время, и самым ценным товаром на земле станет даже и не галлон нефти, вместо которой придумают что-то другое и станут его заливать в автомобили. А может, те и вообще, наконец-то, станут летать по воздуху благодаря какой-нибудь фигне, наподобие вечного двигателя, – размышлял Гера, – а на вес золота начнет цениться обыкновенная чистая питьевая вода. Бутылка воды – чем не валюта? И тогда пустяковая Дания, которой принадлежит эта ненужная сейчас земля, состоящая из замерзшей за миллионы лет воды, станет новой супердержавой…»
Размышляя о высоком, Гера и сам не заметил, как уснул, и проснулся уже перед самой посадкой, успев насладиться видами Нью-Йорка, великого и непонятного с высоты, тревожного от своей неизведанности города, небоскребы которого, не разрушенные авиакомпанией «Taliban airlines», продолжали, словно тысяча фаллосов, пытаться достать до неба и проткнуть его шпилем Эмпайр-Стэйт-Билдинг – самого высокого фаллоса после рухнувших «близнецов». Воздух с континента прогнал тучи обратно в океан, небо было безоблачным, и Манхэттен пускал в небо бесчисленных солнечных зайчиков, рождающихся на блестящих гранях небоскребов. Зрелище было не то чтобы сногсшибательным, но не могло не впечатлять, и Гера смотрел вниз, открыв рот от удивления: настолько Нью-Йорк не похож был на ранее виденные им города Европы. Вскоре самолет пробежал по полосе имени Кеннеди, и Гера, мысленно поблагодарив уставших стюардесс за то, что не дали ему напиться и сохранили тем самым его внешний вид в рамках приличий, сошел на американскую землю, держа в руках портфель с подписанным Баламутом договором и кое с чем еще, подписанным лично Герой.
Встретили его с размахом: в отель «Mariott», расположенный на углу 46-й и Бродвея, Геру доставил длинный, как зубочистка Гулливера, лимузин белого цвета и больше похожий на ночной клуб изнутри. Гере в нем так понравилось, что, обнаружив в баре клондайктические запасы спиртного, он на полном серьезе стал объяснять шоферу, разумеется, черному и в униформе, что он вполне мог бы провести предстоящий день в его машине и выходить при этом куда-либо совершенно не обязательно. Однако негр лишь показывал белые зубы, развязно называл Германа «май френд» и сумел-таки водворить нашего трансконтинентального путешественника в положенный ему номер с видом на Тайм-сквер, главную площадь Манхэттена, знаменитую, в частности, магазином сувениров Эм-ти-ви и полицейским участком, куда никого и никогда не забирают.
Финальные переговоры с американцами – владельцами «ЖЖ» – должны были начаться лишь через сутки, и Гера уже было хотел спуститься вниз и стать участником непрерывного нью-йоркского движения, как вдруг в дверь номера постучали, и он, подзабыв о разговоре с генералом Петей и недоумевая, кто это мог быть там, за дверью, открыл и пропустил напиравшего гостя внутрь.
Вошедший представлял собой типичного офисного американца, упакованного в мешковатый костюм и
