где темно-синие океанские просторы растворяются в мареве начинающегося дня.
Яхта стояла на якоре в центре лагуны, в центре природного бублика, как еще один остров, как остров невозможного счастья.
Аниту вынесла портативную магнитолу, включила её и стала танцевать под музыку группы 'Яха- нолла'. Кейн смотрел на танцующую обнаженную Аниту уже не единожды, но каждый раз она поражала его своей красотой, полным отсутствием вульгарности, присущей стриптизершам. Эта девушка знала тысячи движений телом - ритмичных, точных, изящных, никогда не повторяющихся, как узоры в калейдоскопе.
Она обладала какой-то непостижимой грацией, от которой у Джона Кейна дрожали руки, срывалось дыхание и пылали губы. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь станет переживать из-за такой смуглой девушки с коротко подстриженными на затылке черными волосами, прекрасной, как Аталанта*, какую описал Свифт в своей поэме.
[ *Аталанта - персонаж греческой мифологии, дева-охотница.]
Музыка кончилась, Аниту замерла, но казалось, за спиной у нее продолжают трепетать невидимые крылья, как у бабочки, которая села на минутку отдохнуть.
Он встал за её спиной, полюбовался коротко стриженным изящным затылком и быстро её поцеловал в основание шеи.
Аниту обернулась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Он опустился на колени, обнял её ноги, прижался губами к её сладкому телу. Еще немного и его охватит непреодолимое желание овладеть ею прямо на палубе, при свете утра, на виду у всей деревни. Трезвая мысль вовремя успела восстановить контроль над чувствами. После совместного с Аниту танца в горизонтальном положении, о сегодняшней рыбалке можно забыть. А сегодня у него по плану - рыбалка.
Не без сожалений он оторвался от тела девушки - такого податливого, трепетного, отзывчивого, готового принять любое положение, какое ему придет в голову. А если у него иссякнет фантазия, Аниту расширит её границы.
- Команда, строиться к отплытию! - отдал распоряжение Джон Кейн, капитан 'Жемчужины'. Он достал универсальный пульт дистанционного управления, нажал кнопку подъёма якоря. Загудели электромоторы, за бортом раздался скрежет - это цепь стала наматываться на барабан, якорь поднимался со дна. Кейн стоял на палубе, опершись руками о фальшборт, и смотрел в воду.
Стайки экзотических рыб, похожих на пестрых бабочек, сновали в жидком хрустале. Однако эта мелюзга не интересовали Джона Кейна, его, как настоящего рыболова, интересовали твари Божие покрупней. Весом этак под сотню фунтов. Ну ты, брат, загнул, укорил он сам себя, таких даже Хемингуэй не ловил. И все-таки тщеславие взыграло - Хемингуэй не ловил, а я поймаю!
Истекая морской слезой, якорь встал в гнездо. Теперь можно поднимать паруса. Кейн нажал другую кнопку, и вот на грот-мачте ожили леера, и вот уж из полой трубы гика выскочил и затрепетал угол раскручиваемого паруса, огромное полотнище сноровисто устремилось к вершине, расширяясь, набирая полную запазуху ветра.
Яхту стало 'приводить', то есть повело на разворот по ветру относительно центра парусности. Кейн ругнул себя, опять он путается, все еще не привык, какие паруса надо поднимать первыми. Нажал следующую кнопку, и заскользили вверх под углом 45 градусов треугольные стаксели - сначала один, следом за ним другой, надулись ветром, растянутые между бушпритом и гротом. Яхта остановила разворот и пошла вперед, набирая скорость. Работая с пультом, Кейн натянул шкоты, взяв направление на выход из лагуны. Чтобы не ошибиться, когда судно будет проходить узкий канал, он отключил автоматику руля и стал за штурвал. Большое рулевое колесо из красного дерева крутилось легко, но эта легкость не была пустой. Яхта чутко слушалась руля.
Кейн сейчас был сосредоточен, как летчик в момент посадки. Он вел судно по плавной дуге, чтобы войти в канал точно посредине. Чуть влево или вправо и острые рифы пробьют корпус. В первые дни Кейн пользовался услугами местного лоцмана, но потом желание независимости заставило самому пройти этот участок. И вот он уже триста с лишним раз проходит его, но все так же внимателен, как и в первый раз. Еще бы не быть внимательным, его пятидесятифутовая яхта, стоит огромных денег, кровно заработанных долларов.
Конечно, можно было включить двигатель (на его яхте стояло целых два небольших дизеля), и спокойно выйти из залива, но тогда не будет драйва, игры со смертью, острых ощущений, которые так же нужны душе, как кислород легким.
И вот он прошел сквозь атолл (как верблюд через угольное ушко - мелькнул такой богохульный образ) и вышел на океанский простор. И сейчас же соленая роса окропила лицо. Корпус судна подхватила крутая волна, свежий боковой ветер раздул паруса до предела, и яхта, слегка кренясь на левый борт, устремилась к горизонту. Джон Кейн включил автопилот по выбранному азимуту, уселся в кормовое кресло, забросил в убегающую воду леску с крючками, укрепил мощный морской спиннинг. Ловля началась. Нет, не зря он сюда приехал. Это поистине благословенное место.
10
Да, он бросил якорь здесь, среди горстки островов, настоящих островов, а не Манхэттена или Лонг-Айленда. Архипелаг расположен к северу от Маршалловых островов и состоит из десятка мелких островов и россыпи крошечных, какие обычно рисуют в карикатурах о потерпевших кораблекрушение. Эти острова открыл французский мореплаватель Роже Пиньор (1635 - 1711) в конце XVII века. В честь его они и были названы Пиньорами. Вплоть до 70-х годов XX века Пиньорский архипелаг был 'заморской территорией' Франции. Последние тридцатилетие прошлого века колониальные тиски медленно разжимались. Нынче Пиньоры стал вроде бы независимым государством Куакуйя, но влияние Большого Папы не ослабевает. Куакуйя вступила в члены Французской культурно-технической Ассоциации, что молодой республике давало ряд существенных экономических и прочих преимуществ, чем, если бы она повела себя как Куба по отношению к Америке.
Кстати, об американцах. Их влияние тоже существенно усиливается. Больше всего их интересует возможность размещения ракет-перехватчиков, которые смогут сбивать 'иранские' ракеты на подлете к Гавайям.
Последнее время сюда все больше заезжает туристов: европейцы, американцы, иногда японцы. Главный остров - Какуара - уже застроили отелями с бассейнами, барами и даже казино. Так что толстосумы здесь не редкость. Джона Кейна назвать толстосумом было бы преувеличением, но денег он заработал достаточно, чтобы ни от кого не зависеть.
Но свобода часто превращается в тюрьму, если рядом с тобой нет близкого человека. Когда Джулия предала его, он надолго замкнулся в скорлупу обиженного мужчины. Да, он изменял Джулии, но все же она первой положила камень в стену, отделившую их друг от друга.
Познакомившись с Аниту, он и не предполагал, что их встречи перерастут во что-то серьезное. Ему не понравился слишком карнавальный главный остров Какуара. Он не страдал игроманией, поэтому был равнодушен к призывным огням казино. Рестораны тоже не прельщали его. Ему довольно было какого- нибудь маленького бара. И он перебазировался на Кок. Это был даже не остров, то есть клочок материковой коры, а атолл - творение квинтиллионов микроскопических живых существ. Из их останков возникает, тянется со дна океана этакая пирамида и заканчивается она над поверхностью воды, имея вид незамкнутого кольца. Снаружи океан, внутри лагуна и узкая полоска суши, этакий бублик с прорезью, через который лодка может выйти в океан или зайти в лагуну. Атолл Кок имел достаточно широкий и глубокий проток, так что Джон на своей 'Жемчужине' относительно легко проходил его туда и обратно.
Так Кок стал его убежищем. Его парадизом. Здесь бежало только солнце по небу, а время стояло. Джон, собственно, все чаще к тому и стремился: пришпилить, законсервировать время, остановить его совсем. В идеале хорошо было бы жить в одном и том же дне. Как герой фильма 'День сурка'. Чтобы просыпаться с Аниту каждый день, как в первый раз.
