всегда наши мирные действия смиряли воинственный дух. Цветы против автоматов - вот наш лозунг!
- Очнитесь, господин губернатор, эпоха хиппи давно миновала. Солдаты нынче не те. Они, пока разберутся, кто есть кто, так нам воткнут, что цветы пойдут на наши могилы.
- Глупости! - резким жестом отмел он разумные доводы командующего.
Губернатор встал с кресла, и это далось ему с некоторым усилием, от натуги он даже пукнул. Джону стало ужасно неловко, будто это он, а не губернатор испортил воздух. Шаркая ногами, обутыми в потрепанные мексиканские гуарачи* (*кожаные сандалии), Хэнк Питерс прошелся вокруг своего рабочего стола - просто голые доски сколоченные, но хорошо выструганные. На столе лежали книги и какие-то бумаги. Джон сделал осторожный маневр по комнате, оказался поблизости от стола и прочел название одной из книг. Это была книга Хаксли 'Врата восприятия', выпуска конца пятидесятых. Эпоха ЛСД- экспериментов. Видно, старичка больше не удовлетворяет простенькая наркота. Хочет попробовать что- нибудь химически-убойное. А что, славный будет конец старого хипача. Лучше улететь за облака и не вернуться от ЛСД, чем загнуться от чахотки в федеральной тюрьме. Но, кажется, старина Хэнк опоздал.
Старик опять уселся в кресло. По его опущенной голове было видно, что он и сам это понимает.
- Э-э-э... как тебя бишь... Аниту! - вдруг очнувшись, позвал он. - Снаряди мне трубочку, бэби.
Аниту исполнительно протянула старику давно заготовленную трубку. Хэнк зажег спичку, опустил пламя в чашечку, затянулся, обгладывая плохими зубами тонкий длинный прямой мундштук. Трубка, видать, была китайской. Губернатор выпустил струю дыма. По комнате разнесся сладковатый запах опиума.
- Этого человека я не знаю, - сказал губернатор, трубкой указывая на Джона Кейна. - Джексон, представьте мне вашего приятеля.
- Это Джон Кейн, американский писатель, очень известная личность...
- Писатель?! - морщинистое лицо старика исказилось улыбкой. - О чем он пишет?
Старик почему-то обращался к Джону в третьем лице, словно тот был неодушевленным предметом или глухонемым.
- Он пишет детективы, - сказал Джон о себе в стиле старика.
- Детективы э-это интересно. - Хэнк Питерс затянулся трубочкой, до этого яркие его глаза подернулись мутноватой пленкой. По мере вдыхания ядовитого дыма, глаза старика стекленели все больше, речь замедлялась. - Я чита-ал оди-и-ин детекти-и-в. Та-ам не-кий сту-у-де-ент за-а-амочил дву-ух ста-а- ру-шек... При-и-чем... топо-о-ром... Оч-че-ень было сме-е-е-шно...
- Господин губернатор, - вмешался Джексон, - так я понял - вы с нами не едите?
Старик молча отрицательно покачал головой.
- Это точно? - уточнил командующий разбежавшейся по норам армии.
Старик положительно кивнул, словно клевал носом. Впрочем, он на самом деле засыпал. Или, скорее, впадал в опиумный транс.
- Тогда, с вашего разрешения, я попытаюсь прорваться сквозь кордон, - сказал Джексон. - желаю удачи, губернатор.
Старик опять кивнул, и вдруг повалился головой вперед. Джон едва успел подхватить тощее, но неожиданно тяжелое тело. Старик растянулся на ковре и уснул. Трубка выпала из его ослабевшей руки, покрытой пигментными пятнами.
- Оставь его, - сказала Аниту. - Через час он сам встанет.
- Ну, господин писатель, - сказал Джексон, быстро надевая свои просохшие отрепья, - вы с нами?
- Я пожалуй останусь, - ответил Джон. - Завтра, если будет благоприятная погода и в целости моя яхта...
- Ну, как знаете. А яхта ваша цела, не волнуйтесь. Ваша э-э жена знает, где находится бухта... Она не нашла ничего лучшего, как спрятаться на ней, там и схватили её мои люди.
Аниту с ненавистью посмотрела на бандита. И тут Джон вспомнил про Генри Уилсона. Какой позор, он забыл о докторе! Это уж не в какие ворота... Впрочем, он так обрадовался Аниту, что потерял голову.
- Где мой товарищ? - спросил писатель, застеснявшись слова 'товарищ'. Хорош друг...
- Аниту знает, - ответил Джексон, и вместо прощания сделал знак 'виктория', то ли шутейно, то ли серьезно - и исчез за дверью вместе со слугой.
31
Утро выдалось хмурым, моросил дождь. Почти все небо было затянуто тяжелой пеленой туч и только над восточными предгорьями был разрыв где разгоралась широкая полоса медного свечения и в этой полосе появились три летящих объекта. Джон, стоявший под деревом во дворе губернатора, определил их как вертолеты. Они шли строем боевого звена. Ведущий и немного позади и с боков - ведомые, прикрывающие своего командира. Через несколько секунд от приближающихся вертолетов - уже отчетливо слышался вой турбин и посвист роторов - отделились маленькие искорки, которые понеслись к земле, оставляя за собой тонкие дымные шлейфы. Это было столь необычное зрелище, что Джону понадобилось совершить огромное усилие над собой, чтобы выйти из столбняка и начать двигаться. Все, что он успел сделать, это добежать до дома, где его ждала Аниту и валялся в забытьи губернатор, когда на деревню обрушился ад. Земля содрогнулась четыре раза подряд - по числу ракет 'воздух-земля' - вместе с пламенем взрывов взлетели в воздух комья грунта, балки, обломки досок, куски человеческих тел. Взрывной волной Джона отбросило футов на пять. К счастью, он серьезно не пострадал. Сразу вскочил и бросился спасать Аниту. Но она уже сама выбегала навстречу.
Звено боевых вертолетов с ревом пронеслись над уничтожаемой деревней и пошли на боевой разворот. На смену им заходила на линию огня другая тройка. Снова земля содрогнулась. Деревня практически была уничтожена. При всей военной мощи, летчики, однако, берегли свою задницу - вертолеты все время выстреливали тепловые ловушки. Это было странно. Неужели этот жалкий остров имеет средства ПВО, достаточно грозные, чтобы их боялись ВВС США? Где те смельчаки, которые могли бы дать отпор?
Обезумевшие от страха люди бегали по кругу, как тараканы, внезапно среди ночи застигнутые на кухне ярким светом. Некоторые все-таки бросились бежать в лес, под защиту деревьев. Места, где они жили - хорошо ли, плохо ли - больше не существовало. Кругом был огонь, дым, воздух оглашался человеческими воплями. Горящие пальмовые ветки летели по воздуху. Это был апокалипсис.
Джон и Аниту вытащили старика губернатора из его полуразрушенного дома - крышу снесло напрочь. К счастью, ракеты на деревню больше не падали. Вертушки долбили усадьбу Джексона. Там все взрывалось и горело. Только, в отличие от деревни, в домах усадьбы никого не было. Бандиты спрятались в укрытия, а главный бандит, возможно, уже бежал с остров на своем катере. Так уж устроена жизнь - главный негодяй всегда ускользает, а расплачиваются шестерки.
Среди мечущихся людей Джон заметил доктора. Он жил в деревне в специально для него отведенном доме (ночью Джон с ним встречался и они договорились, что с утра отправятся в бухту Гостеприимная). Джон окликнул Генри Уилсона. Теперь они были отрядом, где балластом был только губернатор.
Хэнк Питерс находился в состоянии прострации не то под действием наркотика, не то спросонья, не то от шока. Возможно, все вместе подействовало на него. Но особенно, конечно, его шокировала бомбардировка мирной деревни военными вертолетами. Как же так, читалось на его лице (говорить он пока не мог), как решился президент, который собственноручно благословил его на губернаторство, теперь послать авиацию для истребления ни в чем не повинных людей - женщин, стариков, детей! Что он себе воображает? Что этот мирный остров - второй Вьетнам?
У старика плохо двигались ноги, и его приходилось тащить за под мышки. Перед тем, как нырнуть в относительно безопасный лес, они в буквально смысле наткнулись (дождь гасил огонь и все было в дыму) на темнокожего ребенка лет трех. Это был мальчик. Он плакал от ужаса и непонимания, что происходит. Рядом
