почти. Не вдруг признал дед в нём отпрыска.
«Чем обязан?» — спрашивает. А тесть весь дрожит, и куда прежний гонор девался — бух ничком.
«Прости, Чинга» — так моего деда звали. — «За себя не прошу, не вправе, но сына своего ты спасти обязан!»
Ну, слово за слово, и выяснилась сквернейшая история. Оказался каким-то боком впутан в заговор дворцовый тесть… даже не то чтобы впутан, а просто тесные связи имел с теми могущественными Владыками. И когда раскрыла Тайная служба заговор, то Повелитель велел всех под корень, с родными- знакомыми… ну очень широкий круг вышел. Так надёжнее.
Снова воцарилось долгое молчание. Контрабандист угрюмо разглядывал тёмную текучую воду, неспешно несущую надувное судёнышко в неизвестность.
— Как именно спаслись они в ту страшную явь, когда всех заговорщиков, а также и отчасти причастных, и непричастных вовсе резали без разбору, отец рассказывать очень не любил, отмалчивался глухо. Зато говорил, как они бежали через Границу. Бежать от гнева Повелителя вообще-то можно… вот только некуда. В Страну Дождя, или к пустынникам, или в Страну Тьмы, или на Острова Мертвецов… есть и другие места, хорошо приспособленные для скорейшего окончания жизни. Тестя в первую же явь сожрал здоровенный кранг — цап и нету… Сына дед мой не отпускал от себя ни на полшага, самого же его джунгли всё ещё щадили — видать, крепок завет Видящей Водяных…
В общем, и в третий раз оказались они на месте того пруда, или заводи… короче, всем понятно. Дед говорил, он даже не удивился — раз ноги принесли, им виднее. Всё равно ни одной здравой мысли, куда с пацаном податься, не было. И как надоумили его — сел и давай опять веточкой в воде баландать. Глядь, и вот она — Водяная то есть.
«Это опять ты?» — говорит, губ не разжимая. — «Чего ещё пожелаешь?»
«Спасения сыну своему» — без обиняков отвечает дед. — «Мне самому, это уж как получится».
Долго, долго молчала Водяная, раздумывая.
«Тебе, это уже ненадолго. Нить твоей жизни подходит к концу. А вот сыну твоему… Вопрос в том, хочешь ли ты ему такой судьбы? И хочет ли он сам?»
Клик-Клак вновь замолк, угрюмо разглядывая тёмную воду, в которой бледными бликами отражались призрачно светящиеся сталактиты.
— Так что же дальше? — тихо спросила Дина, всё это время молчавшая как рыба, боясь спугнуть необыкновенную повесть… или, вернее, исповедь.
— Дальше? — контрабандист чуть наморщил лоб, будто пытаясь вспомнить. — Дальше деда убили пограничники. Вернее всего, из того же форта, которым он в своё время командовал. А отец мой оказался среди контрабандистов.
— Я давно хотел спросить, — осторожно вмешался в разговор Джанго, — что именно из Империи возят контрабандисты в Страну Дождя? Водяным же ничего не надо, как явствует из твоего же рассказа…
— Верно, из всех наших поделок да товаров немногие интересны Водяным, — кивнул Клик-Клак. — Только то, что везут рисковые парни в мешках, это далеко не всё. Главный груз везут обычно не в мешках, а в голове.
— Так это правда! — голос молодого жреца взвился, окреп. — И все контрабандисты суть мерзкие шпионы Водяных!
— В самую точку, парень, — одобрительно произнёс Клик-Клак. — Вот что значит высокоучёный жрец, ну прямо-таки всё понимает! Глаза, уши, а когда и руки Водяных.
— Ты… ты… — от избытка чувств Джанго начал заикаться. — Шпион… Вы все враги, враги всем раханам, и даже всем чьё!
Надо срочно вмешаться, пронеслась в голове у Дины лихорадочная мысль. Иначе будут сказаны непоправимые слова.
— Скажи, Джанго, отчего ты всегда называешь раханов отдельно, а чьё отдельно? Разве вы не из одного корня, и нет у вас общего названия?
Уловка сработала — молодой жрец в замешательстве прервал гневную обвинительную речь.
— Но… госпожа… что же между нами общего? Раханы есть раханы, чьё есть чьё… низкая чернь… а руки да ноги есть даже у Водяных…
— Ну вот и готовый ответ, — усмехнулся Клик-Клак. — И вообще, какие же нам ещё нужны враги, когда у нас уже имеется Тайная служба?
— Ребята, прекратите ссориться, — как можно убедительнее произнесла Дина. — Не знаю насчёт Тайной службы и прочего, но врагами друг другу нам сейчас уже точно становиться не стоит. А хотите, я вам спою? — резко изменила она ход беседы.
Пауза, последовавшая вслед за предложением, была гораздо длиннее, чем можно было предположить.
— Прости, госпожа… — первым обрёл дар речи географ. — Что ты хотела сделать?
— Ну спеть. Песню, — захлопала глазами девушка. — Песню, ну… чего тут непонятного?
Вновь пауза, довольно неловкая. Что-то тут не так, лихорадочно думала Дина, такое впечатление, что я предложила им продемонстрировать танец ню на барабане… как минимум…
— Прости, моя госпожа… — вновь трудно заговорил Кёркир. — Это слово у нас почитается неприличным.
— Подождите, ребята… — теперь Дина хлопала глазами как заведённая. — Как это? Песня — неприлична? Любая?
— Конечно, — взаимная обескураженность нарастала как снежный ком. Да что ж такое-то, в смятении думала девушка… впрочем, о чём-то подобном она вроде как слышала… где?
В памяти вдруг всплыло:
«Что касается обычаев, всё идёт хорошо. Последняя попытка исполнения музыки пресечена более пятисот сон-явей назад, попыток стихосложения и написания неестественных текстов не замечено.»
Она почувствовала поднимающуюся откуда-то из глубины отчаянно-весёлую злость. Да что ж это за мир такой, прямо инферно… А ну-ка!
В ухе торопливо забормотал голос коммуникатора, сообщающий репертуар песен и музыки, содержащийся в бездонной памяти прибора. Так… где же это… ага, вот!
Коммуникатор коротко пискнул, переходя в громкоговорящий режим. И спустя секунду под сводами очередной пещеры, через которую тёмный поток нёс лодку, возникла, будто со всех сторон, волшебная музыка.
Вообще-то Дина пела очень неплохо, и даже пару раз брала главный приз на конкурсах самодеятельности. Однако сейчас она вдруг испугалась… а сможет ли спеть «Колыбельную» Гершвина так, как надо?
Но сомнения длились миг, а на второй голос сам собой попал в тон. И песня пошла. И не осталось под мрачными сводами уже ничего, кроме той песни…
… Когда музыка смолкла, Дина вернулась из мира звуков в надувную лодку, и увидела слёзы, катящиеся по лицу всех троих.
— Ну вот… — несмело улыбнулась она. — А вы говорите, песня, это неприлично…
Глава 11
— Готово, господин капитан!
Капитан Крумц опустил подзорную трубу, через которую разглядывал близлежащие джунгли, не спеша оглядел пулемёт, установленный на низенькой раскоряченной треноге. Блок вращающихся стволов угрожающе таращился десятком зияющих дульных отверстий. Собственно, пулемёт представлял собой десять собранных воедино раскуроченных винтовок, с магазином на полсотни патронов каждая. Мощная пружина, навитая на центральный стержень, позволяла «карусели смерти» сделать нужные полсотни оборотов, выпустив все пятьсот пуль. Эти машины изготавливали оружейные мастерские Повелителя, и хотя
