– Кого? Главных героев?
– Или главных героев, или самую любовь, – насколько мог, раскрыл финал Векшин.
Елена заерзала на своем кресле.
– А разве такое возможно? Убить любовь? – судя по покусыванию губ, Еленой Николаевной овладело язвительное расположение духа.
Векшин бросил на нее взгляд умудренного жизнью мужчины.
– Пожалуй, ты права, Елена. Я употребил неподходящий глагол. Помните замечательный французский фильм «Шербурские зонтики»? Там вместо слов поют, и там звучат прекрасные мелодии? Парень с девушкой любили друг друга трогательно и проникновенно. А потом парень ушел в армию, и девушка вышла замуж за обеспеченного и тоже хорошего человека. Бывшие влюбленные встретились после, объяснились и расстались, пожелав другу всего хорошего. Любовь прошла, надо жить дальше. Без обид и сожалений, без трагедий и прочих эксцессов. Любовь не убивают, она проходит. Или не проходит. Все как в жизни.
Лариса Андреевна покачала головой.
– Но ведь так хочется иногда, чтобы не как в жизни, а как в кино... И когда же мы узнаем, насколько «жизненно» закончился ваш фильм?
Векшин отпил большой глоток кофе и, сложив руки на груди, откинулся на податливую спинку кресла.
– Вы знаете, этот вопрос тоже открыт, – сказал Векшин.
– Что так?
– Дело в том, что сразу после съемок в вашем клубе материалы фильма бесследно исчезли.
Елена Николаевна поперхнулась хорошим кофе.
– Оператор накануне вечером оставил пленку в сейфе на студии, утром там было пусто, – договорил Векшин.
Хозяйка «Мефисто» сложив красивые руки с накладными ногтями на своей круглой коленке, мягко спросила:
– Что же вы теперь намерены предпринять?
– Я пришел к вам, Лариса Андреевна.
– Ко мне?
– Честно говоря, я навел справки о вашем клубе, о роде ваших занятий, и мне вас рекомендовали с самой лучшей стороны. Я хочу вас попросить об одолжении. Не так давно вы уже помогли нам, помогите и на этот раз. Посоветуйте, где и как нам искать пропавшую пленку. Дайте маячок, Лариса Андреевна! – сказал Векшин.
– Павел, признаться, я весьма польщена такой оценкой моих скромных возможностей, но боюсь, что в вашем случае я бессильна, – сочувственно улыбнулась Лариса Андреевна.
Пауза. Векшин поднялся.
– Ну что ж, очень жаль. Надеюсь, что не отнял у вас много времени. Спасибо вам и всех благ.
Дамы тоже поднялись, и Лариса Андреевна сочла нужным сказать на прощание:
– Вы знаете, человек должен ясно осознавать предел своих возможностей. Как и быть готовым к разного рода неожиданностям.
Векшин обнял за талию стоявшую рядом Елену.
– Когда загадочная женщина загадочно говорит, я всегда испытываю чувство восхищения. Буду рад побеседовать с вами как-нибудь в обозримом будущем. А сейчас разрешите откланяться – дела.
– Кажется, вы несколько раздражены, Павел Артемьевич? Не печальтесь! Ступайте к себе в гостиницу и как следует выспитесь. Утро вечера мудренее, – сказала Лариса.
Векшин поблагодарил за материнское напутствие (а что ему еще оставалось?) и обратился к своей спутнице:
– Ты идешь?
– Да, сейчас.
– Я жду тебя у выхода.
Обе женщины проводили его взглядом.
– Да-с, горяч он у вас, Елена!
– У меня? А впрочем, он действительно быстро закипает, насколько я помню. И при этом всегда успокаивает других скандалистов. «Ребята, давайте, жить дружно!». Но кота Леопольда из него все-таки не выходит, – заметила Елена.
– А вы молодец! Так элегантно начать выполнение наших договоренностей! – оценила Лариса Андреевна.
Елена подняла правую бровь, отчего на лбу появились несколько морщинок, «упрямых», как называла их ее мама,
– А вы какая молодец! Так элегантно проделать комплекс юбочно-чулочных упражнений! До свидания, Лариса Андреевна!
Некоторые из роскошно одетых посетителей ресторана в эту минуту вновь начали встревоженно принюхиваться. В воздухе снова запахло паленым.
...Векшин, заранее вызвавший машину из группы и отпустивший водителя, гостеприимно распахнул перед ней дверь раритетной теперь правосторонней «Тойоты».
– Время еще детское. Может быть, прокатимся по знакомым местам? – предложил он.
– У тебя же, кажется, дела, – сказала Елена.
– Я соврал.
– У тебя же кино украли! – попыталась задеть за живое Елена Николаевна.
– Общение с тобой как раз и должно вдохновить меня на поиски в правильном направлении. Поверь мне, я знаю. Ну и, кроме того... Ты теперь мое самое главное дело! – пустил в ход он свой последний аргумент.
– Хорошо, будем считать, что я не расслышала твоей грубой лести. И куда же мы поедем? – спросила Елена.
– Я предлагаю на Приморский.
В машине Векшин пытался трижды ее поцеловать, раз семь взять за руку и один раз обнял. Сопротивление было почище французского.
– Смотри на дорогу. Ты сможешь меня поцеловать, только тогда когда я разрешу! – говорила Елена неприступная и сегодня особенно прекрасная.
– Ого! У нас что, теперь все будет по-новому? – спросил он.
– А у нас «будет», ты думаешь? – спросила она.
– А ты?
А на Приморском бульваре и в его окрестностях окончательно прощалось с одесситами и гостями города южное лето. Каштаны изрядно поредели, и заходящее октябрьское солнце в эту минуту мало чем напоминало любвеобильное июльское и даже сентябрьское. Векшин припарковал машину на стоянке неподалеку от Оперного театра, и они направились к памятнику Дюку Ришелье. Наблюдательный прохожий наверняка заинтересовался бы этой странной парой. Мужчина и женщина медленно брели по бульвару, не пытаясь даже заговорить или «соприкоснуться рукавами».
«...Вот здесь он меня угостил растаявшей шоколадной конфетой».
«...Вот здесь, кажется, она устроила мне маленький ревнивый скандал».
«...А вот тут он прижал меня к каштану, расстегнул лифчик и попытался залезть под юбку».
«...По-моему, на этом дереве сидел ошалелый кот, и мы вместе со всеми обсуждали варианты его спасения».
«... А здесь я увидела его с этой крашеной дурой. Наверное, и ее он тоже уверял, что она отлично целуется».
Они дошли до скамейки, где сиживали когда-то, уселись на нее и, не сговариваясь, начали осматривать сиденье. Нашла Елена: «Паша+Лена=Amoure». Векшин вырезал эту сентенцию тщательно и глубоко, будто предвидя, что через несколько лет ее будут инспектировать заинтересованные лица.
Елена Николаевна провела рукой по щербатой доске.
– А я так и не поняла, когда ты успел это написать. Ночью что ли?
