пришедший сюда в костюме и в галстуке (случай экстраординарный), проговорил это достаточно громко, и Елена Николаевна, сидевшая рядом, спросила своего нового знакомого:
– C какой «такой», Илья Семеныч?
– С Женщиной с большой буквы, Елена Николаевна.
– А с кем же он общался раньше?
– С инфузориями-туфельками. Паша никогда не слушал моих советов. А старый Кульман знает толк в женщинах, – при этих словах на Илью пристально посмотрела жена и, судя по всему, собралась потребовать разъяснений, но Векшин подхватил старого товарища, и они двинулись к выходу отравляться табаком.
Павел Артемьевич, я не поняла, так вы женаты что ли? – с притворным удивлением спросила студийная гримерша Вероника, держа в руках длинную тонкую сигарету и натянуто улыбаясь. В зеленых глазах плескалась злость. «Начинается...» – подумал Векшин. Он притянул к себе Веронику, с которой его связывали непонятные отношения «коллега-любовница-подчиненная» вот уже несколько лет, вернее картин. Поцеловал в щеку. Прошептал что-то на ухо. Вероника стряхнула пепел ему на туфли, размахнулась и дала ему что-то вроде пощечины. «Вроде» – потому что удар пришелся на нос. Кровь не замедлила появиться. И на белой рубашке тоже.
Векшин охнул и зажал свой слабый орлиный нос платком и подумал про себя, что красное на белом – весьма трагичное сочетание цветов.
В курилке, образовавшейся в «предбаннике» столовой, наступила тишина. Хорошо еще, что вместе с Ильей и Векшиным молчали еще человека три, не больше. Справедливейшая из Вероник гордо процокала в зал. На этот раз Кульман взял Пашу под руку и увлек куда-то в кастрюльно-моечное помещение. Посадил на стул. Увесистые тетеньки в белых халатах поойкали, дали Векшину полотенце и показали, где умыться.
– Чего ты все хмыкаешь, Кульман? – спросил он, стараясь держать нос кверху.
– Я? Да нет, это я всхлипываю. У тебя запасной рубашки нет?
– У меня нет рубашки. У меня нет, наверное, уже и авторитета. Продюсера по лицу... Прилюдно. Я ее придушу!
– Паша, не расстраивайся. Думаю, что факт кровопускания придаст твоей личности еще больше загадочности и значительности. Особенно в дамских глазах. И не вздумай никого душить, тем более щипать или обливать водой. Умылся? У меня в машине свитер есть. Я сейчас, – сказал Кульман.
Елена Николаевна с удивлением посмотрела на Векшина.
– Ты что плакал?
– Нет, что ты. У меня всего лишь внезапный приступ аллергии.
– Боже мой! На что же?
– На сигареты «Моre», Лена. Но теперь уже все в порядке.
– Ничего не понимаю, – сказала Елена Николаевна и собралась задать следующий вопрос. Но Паше пришла на выручку зазвучавшая музыка.
– Это, кажется, твои любимые итальянцы. Потанцуем? – пригласил он и через мгновение услышал рядом с собой:
– Павел Артемьевич, разрешите пригласить вашу даму?
Рядом с ними стоял Катайцев. Выглядел он сногсшибательно. Бледный, стройный, с выдающимся кадыком, весь в белом и к тому же в красном галстуке.
Павел поморщился.
– Познакомься, Лена. Это наш режиссер, надежда отечественного кинематографа и моя тоже, – представил он.
– Сергей.
– Елена.
Векшин скрепя сердце дал разрешение, которого Елена, кстати, не спросила ни словом, ни взглядом. Паша откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, положил ногу на ногу. Он не знал и не мог знать, что одновременно с ним за этой парой наблюдает еще одна пара глаз, голубых, почти прозрачных. Члена координационного совета «Сообщества лояльных ведьм» Марину Аркадьевну Дейнеко неузнаваемо преобразила сегодня новая ультракороткая стрижка и строгий, почти мужского покроя костюм а-ля Марлен Дитрих. Радикальная смена имиджа была связана и с вошедшей в пиковую стадию предвыборной кампанией (белокурые локоны и голые коленки с политикой плохо вязались), и с новыми знакомствами, которые Марина с охотой завязывала в среде творческой интеллигенции. В частности, с художником-визажистом киностудии Вероникой Бурмистровой. Она-то и пригласила ее сегодня на вечеринку. Гримерша не была посвящена в дела Сообщества. Марина пока присматривалась к ней и время от времени с ее помощью решала кое-какие мелкие проблемы производственного и личного характера.
Визит на эту кинотусовку очень заинтересовал Марину Аркадьевну. И теперь, глядя на не узнавшую ее кандидатку в Сообщество, с завидной легкостью ставшую центром внимания присутствующих на вечере мужчин, она призналась самой себе почему.
Вот и режиссер Сережа начал оказывать явные знаки внимания этой подающей надежды старлетке... А ведь еще недавно примой была бы только она и никто другой. И тут Настоящей женщине Марине Аркадьевне Дейнеко пришла в голову мысль, показавшаяся ей очень занятной. Она даже зажмурилась от удовольствия. «Хочешь быть центром вселенной, милая? Ну что ж!... Интересно, а что скажет твой „подопечный“? Я бы на его месте...»
Тото Кутуньо что-то там пел про одиночество. Катайцев что-то оживленно говорил своей визави. Она улыбалась и даже один раз кивнула в ответ. После настоящего итальянца вступили «Иглз» с гостиничной темой. Вопреки ожиданиям сидящих за столами некоторые танцующие пары не стали возвращаться к столам.
Кульман придвинулся ближе к рассеянно поедавшему салат Векшину.
– А я бы не раздумывал, Паша!
– А я и не раздумываю, – ответил Векшин.
– Когда на свадьбу пригласишь в таком случае?
Векшин засопел. Потом налил в рюмки водки.
– Будешь?
– Смотри, Паша, уведут красну девицу, – хрустнув огурчиком, кивнул Кульман в сторону танцующих.
– У меня?
Очень долго не кончалась песня об отеле с нерусским названием. Векшин встал, когда Елена Николаевна в сопровождении своего партнера по бесконечному танцу подошла к столу.
– Благодарю вас, Елена. Надеюсь, что наш разговор будет иметь свое продолжение.
Лена предупредила вопрос Векшина.
– Сергей по доброте душевной выразил восхищение моей неземной красотой ... чем-то там еще...
– Наверное, фотогеничностью? – помог Векшин.
– Да, и фотогеничностью. И даже предложил мне сниматься в кино.
Катайцев застенчиво начал объяснять:
– Понимаешь, Паша, я в последнее время много думал об эпизоде, который закольцевал бы сюжет фильма. И, что очень важно: в нем просто необходимо присутствие красивой дамы с нерастиражированным в кино лицом и фигурой.
– Вероятно, это будет нечто эротическое? – невинно присоединился к разговору Кульман.
– Вовсе не обязательно. Хотя... Павел, пойми меня правильно. Дело в том, что твоя новая знакомая, как мне кажется...
При этих словах Лена скрестила руки на груди и горделиво посмотрела на Векшина.
– ... в полной мере обладает уникальным сочетанием качеств, почти не сочетаемых в женской природе. Елена Николаевна красива, умна, интересна и фотогенична. Эта женщина создана для того, чтобы быть Музой.
– Предлагаю выпить за Музу, – предложил откуда-то взявшийся Никола.
– Но только тихо. А то я боюсь, как бы ваши дамы не расстроились, услышав этот тост, – добавила Елена Николаевна и подняла бокал с шампанским, решив не обижаться на режиссерское высказывание о женской природе.
Предосторожность Елены Николаевны была совсем нелишней, поскольку исполнительница главной роли
