ВРЕМЯ НЕГОДЯЕВ
Годы маккартизма в Соединенных Штатах — этот период отделяют от сегодняшней Америки десятилетия. Мы следим за тем, что происходит в США сегодня (как американцы наблюдают за событиями у нас в стране), и мы должны знать то, что было вчера. Это важно, ибо сопряжено с нашей собственной историей, к которой так вырос интерес, это важно, ибо необходимо хорошо знать историю не только свою, потому что параллели, схожие ситуации, неожиданные или неизбежные, одинаковые случайности, трагедийные и фарсовые, сведенные вместе, — потрясающи, удивительны и, возможно, закономерны.
Передо мной две книги. Одна — «Антиамериканцы». написанная Фрэнком Доннером, вышла в 1961 году. Другая — «Время негодяев», автор которой Лиллинн Хелман (1906–1984), известная американская писательница, драматург, сценарист, увидела свет 15 лет спустя. Обе они — о том периоде, который Хелман назвала «временем негодяев»…
В 1952 году, рассказывает Хелман, она получила повестку явиться для дачи показаний в комиссию Конгресса, занимавшуюся, как тогда говорили, «поддержанием американского духа в американских гражданах». Это был тот самый год, когда особенно витийствовал небезызвестный Джозеф Маккарти, сенатор, возглавивший очередной «крестовый поход» против «красных» и до сих пор остающийся для американцев символом борьбы с коммунистами. Но Лиллиан Хелман вызвали не его помощники: писательница должна была предстать перед комиссией палаты представителей, существовавшей к тому времени почти 15 лет и известной под официальной вывеской — комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Да, маккартизм без названия, ставшего впоследствии одиозным, существовал в США и до появления на политической сцене самого Маккарти. Уже в 1938 году в палате представителей Конгресса было создано специальное подразделение — действовало оно, правда, лишь как временный орган, но цели преследовало «постоянные и важные»: комиссия взяла па себя труд «обращать внимание общественности на подрывную деятельность отдельных элементов». За дело взялись безотлагательно и круто. Первые же «свидетели от комиссии» (термин этот па долгие годы войдет в лексикон американцев) принялись давать обличающие показания с такой яростью и силой убеждения, что бывалые конгрессмены и наивные обыватели только диву давались: как же жили они раньше — в полном неведении, что творится вокруг.
По мнению свидетеля Уолтера Стила, председателя так называемого Американского коалиционного комитета за национальную безопасность, в стране насчитывалось ни мало ни много 6,5 миллионов подрывных элементов. Стил, возглавлявший комитет, в который входило 114 «патриотических» объединений, отстаивавших «чистоту американской нации», 641 организацию характеризовал как «прокоммунистическую». Веером подозрений, походя, обмахнули многих: в число «вредителей» попали даже бойскауты, а всех и не перечислишь. С самого начала деятельности комиссии проявили с ней полную солидарность такие объединения, как Американский легион, Общество Джона Берча, организации «Ветераны зарубежных войн», «Христианский антикоммунистический поход», «Дочери американской революции», «Серебряные рубашки». Они оказывали комиссии политическую поддержку и представляли всю необходимую информацию. Их агенты, осведомители, провокаторы получили новое особое задание — разоблачать. Как доносчики они работали с полной нагрузкой. Контакт с комиссией постоянный: перед войной, во время нее и в послевоенные годы.
Уже в одном из первых своих документов, опубликованных в 1939 году, комиссия охотно объяснила, с кем ведет борьбу. Оказывается, ее сотрудники видели себя в роли «общественных обвинителей», а обвиняли они всех, кого можно заподозрить в «либерализме». В 1943 году, например, предается гласности список 503 правительственных чиновников, которым предъявили обвинение в том, что в свое время они были членами Американской лиги за мир и демократию: слова в названии организации вдруг оказались крамольными. Следует отметить, что демократы, находившиеся в эти годы у власти, не без оснований стали считать, что подпольно комиссия подыгрывает республиканцам. В Конгрессе был поднят вопрос об ее упразднении. Однако дебаты по этому поводу развернулись нешуточные, кипучую деятельность развил конгрессмен Джон Ранкин. Он заявил, что сам факт появления идеи о роспуске комиссии — акция несомненно подрывная, ибо это означает уничтожение всей «бесценной информации», ранее собранной, всех досье на подозрительных («Нация будет отдана им на растерзание»). Значительная часть членов палаты представителей относилась к деятельности комиссии негативно, и все полагали, что дни этого органа сочтены, но Ранкин и его сторонники прибегли к нехитрому приему, они попросили провести поименное голосование. Эффект оказался разительным: комиссию не только сохранили, в 1945 году она получила статус постоянного органа — в «красные» попадать никому из политических деятелей не хотелось. В последующие годы члены комиссии при необходимости открыто шантажировали тех конгрессменов, кто сомневался в полезности их работы. В результате комиссия обрела полную самостоятельность, независимость, она могла собираться и проводить слушания в любое время и в любом месте (так называемые выездные сессии), при этом давать показания могли заставить кого угодно и когда заблагорассудится.
Прекрасно понимая сложившуюся ситуацию, члены комиссии взялись за дело засучив рукава. По их инициативе по всей стране стали создаваться «группы ненависти», преследовавшие разные цели, но объединенные страстью к уничтожению инакомыслящих. Программы, скажем, у Совета белых граждан или Американского совета христианских церквей были разные, однако ностальгия по «чистой Америке» — одинаковой. Сближала и категоричность, крайность воззрений, существовало лишь два цвета — белый и черный. И стало быть: бей «красных», негров, евреев и иностранцев. Члены комиссии заявляли, что искореняют вообще все подрывные элементы, расисты концентрировали свое внимание на неграх, антисемиты донимали евреев, фундаменталисты — католиков, патриоты не жаловали иностранцев, и все ненавидели каждого, и каждый — всех остальных. Доносить имели полное и неотъемлемое право, и если не делали этого, то просто боялись, отмалчивались, отсиживались по углам. Так создавался порочный круг. Роли при этом в развернувшейся кампании распределялись четко — комиссия занималась «разоблачениями», а «группы ненависти» принимали меры на местах; каждая из них становилась маленькой комиссией, и число их множилось.
Стоило попасть в пресловутые списки, формировавшиеся с помощью тех же «групп ненависти», и человек становился изгоем. Без права на оправдание (если не давал показаний на других), без судебного преследования (если ни в чем конкретном замечен не был), ошельмовывая, помещали в социальный карантин, общественный изолятор, относили к прокаженным. Это была огромная по масштабам, спланированная и контролируемая на всех этапах «чистка», операция с национальным охватом. Жизнь десятков тысяч людей оказывалась разрушенной: их называли «предателями» (это слово в одном синонимическом: ряду с «врагами народа», «вредителями»), они получали письма с угрозами, вандализм в отношении их имущества считался мерой «профилактической», не брезговали и обыкновенным рукоприкладством. Но самым страшным было остаться без работы, а попав в «черные списки», ее было не найти.
Устрашающим документом становились «сводные отчеты» комиссии; эти издания, размером с толстую телефонную книгу, играли роль пособий для администраций всех фирм, даже для хозяев квартир, сдававших их внаем, для каждого, кто мог соприкоснуться с «неблагополучными», («неблагонадежными». Сначала появился «основной» список на 45 тысяч человек, а также несколько сот организаций, потом возникли многочисленные добавления к нему — они выпускались периодически. В переиздании дополнения под номером 9 («Добавление IX»), вышедшем в 1954 году, содержалось, например, 250 тысяч имен «лиц, поддерживающих коммунистический фронт». Эти данные и по сию пору, после стольких лет, используются ФБР и ЦРУ, их обобщают, дополняют, в особых отделах такую документацию называют «библией подрывной деятельности в США». Заветы известного руководителя ФБР Эдгара Гувера остаются в силе: он, всегда поддерживавший с комиссией по расследованию антиамериканской деятельности теснейшие контакты, не уставал в свое время утверждать, что «коммунисты и разные красные — это пятая колонна в стране демократии» — и потому нужно неусыпно наблюдать за подозрительными, вовремя их изолируя.
Комиссия при такой внушительной поддержке превращалась в координатора действий всех ультраправых сил и страх внушала не без оснований. И не без оснований уловили в создавшейся ситуации
