со товарищи — уделяют эффективной работе этого подразделения особое внимание.
Краеугольный камень этого Совета — Соглашение о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности (Agreement on Trade Related Aspects of Intellectual Property Rights, TRIPS), которая закрепляет реалии беспрецедентных достижений западной культуры и цивилизации, которые со всей очевидностью проявились к концу 80-х годов. Речь идёт о:
— победоносном шествии по планете западных аудио-визуальных видов искусств (рок и поп-музыка, кинопродукция Голливуда);
— зарождении эры персональных компьютеров и Интернета, которая характеризуется тотальным доминированием американского программного обеспечения;
— идеологической победе в холодной войне, уничтожении СССР и создании однополярного мира.
TRIPS требует от всех стран-участниц ВТО обязательной унификации внутреннего законодательства по следующим направлениям:
— Условия копирайта должны действовать в течение 50 лет после смерти автора;
— Копирайт предоставляется автоматически и не признает никаких формальностей типа процедуры регистрации и системы обновлений;
— Компьютерные программы должны считаться «литературными произведениями» и пользоваться соответствующими формами защиты;
— Любые национальные трактовки копирайта и патентов должны быть сведены к минимуму;
— Национальные законы об интеллектуальной собственности не должны предоставлять никаких преимуществ собственным гражданам.
На наш взгляд, TRIPS представляет собой хрестоматийную иллюстрацию оружия Нового Мирового порядка в действии, однако обсуждение положений законодательства об интеллектуальной собственности — в целом, и правомочности распространения этого законодательства на тиражированную виртуальную продукцию (компьютерный софт, цифровую музыку и кино) — в частности, никоим образом не входит в задачи данного исследования. Единственной нашей целью было обнаружение метаисторической сущности ВТО и определение подлинных причин появления этой организации. Полагаю, что именно TRIPS как инструмента защиты уникального товара, права собственности на который практически монопольно принадлежат западной цивилизации, и явился первопричиной и смыслом зарождения и экспансии Всемирной торговой организации.
Адекватное понимание метаисторической сущности ВТО необходимо для ответа на главный вопрос момента: «Следует ли России вступать в эту организацию?». Нам кажется, что ответ однозначен: «Следует и как можно скорее!»
Все страхи и фобии современных российских политиков в отношении вступления страны в ВТО вызваны провинциальной генетикой, обусловленной, в свою очередь, 70-летним пребыванием нашего Отечества вне мирового контекста. Лагерная ментальность тем более поразительна, что она поражает политическую волю страны, занимающей одну шестую суши. Как можно бояться организации, в которой даже самые маленькие карлики чувствуют себя уверенно и на каждом углу заявляют о правах?!
Залог успеха России в ВТО банален: мы БОЛЬШИЕ! Мы банально большие, наши ресурсы неисчерпаемы (или по крайней мере они исчерпаются после того, как истощатся остальные территории), а посему мы всех переживем, перемелем и переварим, чтобы там не нашептывала от страха пятая колонна.
Триллер экономического порабощения и утери суверенитета Россией, повязанной по рукам и ногам обязательствами в ВТО, также надуман — достаточно взглянуть, как США и их западные союзники замечательным образом отстаивают собственные экономические интересы, субсидируя сельское хозяйство, налагая анти-демпинговые санкции на неугодных конкурентов и т. д. Системообразующие соглашения ВТО предоставляют такое множество инструментов и лазеек для защиты национальных интересов, что не воспользоваться ими, добровольно обрекая себя на прозябание в маргинальном контексте, не просто греховно, но и преступно!
Единственное, чего не следует делать, так это строить под воздействием оруэллианской риторики дурашливых иллюзий по поводу сущности ВТО и назначения этой организации. Не строить иллюзий и помнить о главном принципе социальной мифологии: «Узнать настоящее имя противника уже означает его победить!»
Голубятня: Непростой мальчик Роберт
Бывают ситуации, лишенные однозначности по определению. Одна из таких — история мальчика Роберта Рантала, которого родили русская Инга и финн Вели-Пекка. Читатели наверняка в курсе, поэтому ограничусь чисто фабульным изложением. Семилетний Роберт пришел в конце 2009 года в школу и пожаловался — то ли одноклассникам, то ли учительнице — на маму Ингу, которая его «шлёпнула». Не регулярно и систематически, а один раз по заднице.
Учительница настучала в полицию, власти завели уголовное дело по обвинению в жестоком обращении с ребенком и лишили Ингу родительских прав. По ходу дела лишили прав и Вели-Пекку. Прав и опекунства. Семилетнего Роберта изъяли из семьи и поместили в приют до окончательного решения суда, которое ожидалось в мае.
В процессе ликвидации семейной ячейки российско-финского общества, на сюжет навертели целую кипу сначала бытовушного, потом и политизированного мусора: вроде как Вели-Пекка уже жаловался на Ингу в полицию ('моя жена — плохая мать'), а Инга жаловалась на Вели-Пекку ('мой муж — алкоголик'), потом однако от своих обвинений отказались оба. После изъятия Роберта в приют бабушка (русская) стала писать письма президенту Финляндии, финн Вели-Пекка стал отказываться от гражданства в пользу РФ, посольство РФ в Финляндии шустро выдало маленькому Роберту российский паспорт, зашуршали депутаты, задергались министры иностранных дел. Короче, бред полный.
Кончилось всё тем, что Робертик 15 марта по дороге в школу из приюта сбежал и вернулся в лоно родной ячейки. Родители пожаловались прессе, что ребенок после полуторамесячного пребывания в приюте научился зверски ругаться матом (финским, разумеется). И ещё, говорят, он школу прогуливал.
Органы финской опеки чего-то там поменжевались, однако быстро уступили общественному нажиму и, отказавшись от плана насильственного возвращения Робертика в приют, разрешили ему остаться с родителями — опять-таки до окончательного судебного разбирательства в мае. Условием для пребывания в семье называют некий мистический «план, выполняя который супруги смогут обеспечить для своего сына нормальную жизнь» (это со слов уполномоченного по правам ребёнка в России Павла Астахова).
В ответ на ультиматум Инга и Вели-Пекка заявили, что планируют вообще эмигрировать в Россию. Инга будет переводить с финского на русский, а её муж — уже как бы и не «алкоголик» вовсе, а «первоклассный столяр, кухонный дизайнер, у президента Финляндии Тарьи Халонен есть даже два стула, изготовленные Вели-Пеккой». Переводить с финского и краснодеревничать Ранталы будут в Сочи — на олимпийских объектах, откуда им, типа, поступили предложения о работе.
Короче говоря, если абстрагироваться от этого всего додекафонического безумия, мы получаем по модулю ситуацию, которая до того серьёзна, что впору хвататься за голову: вы шлёпаете ребенка по заднице, он случайно поминает о наказании в школе, государство лишает вас родительских прав и ребенка изымают в приют. Как вам это нравится?
А между тем речь идёт не о каком-то там лапландском капризе, а о глобальной тенденции, которая напирает на нас с Запада. В Соединенных Штатах, в Великобритании, в Германии, да практически везде в Западной Европе уже принято такое множество законов, охраняющих детей от родителей, что впору
