скорость света и получите радиус опасности) расцениваются как признак незрелости, и потому Скайнет считает, что с действием следует погодить: пусть ещё погуляют, жирку наберут. Или к нам уже двигается команда терминаторов, которая зачистит планету от Человека Докучливого, на радость другим биологическим видам — хомякам, китам, кедрам и трюфелям.
В любом случае, есть повод объявить всеобщую звездную повинность. Не так давно я предлагал повинность антитеррористическую, чтобы мы предоставили личное машинное время силовикам для расшифровки всяких электронных посланий. Идею, хочется думать, изучают. Изучайте поскорее, поскольку кроме угрозы внутренней, земной, есть угроза внешняя, внеземная, и воевать придется на два фронта.
Разумеется, не случайно с некоторых пор процессоры в домашних машинах многоядерные, и мой компьютер во много раз мощнее «БСЭМ-6». Одно — два ядра для собственных нужд, то есть игрушек (как мотив для включения компьютера), а оставшиеся три-четыре ядра это уже для информационных повинностей.
Ничто так не объединяет, как угроза войны, и потому новый Интернационал, он же интернет, сплачивает жителей всех континентов — хотя и тут мы, белковые существа, будем играть преимущественно представительскую функцию. Что ж, представительская функция — не так уж плохо, некоторые монархи и президенты это подтвердят.
Кафедра Ваннаха: Анестезия, глобализация, логистика
Нечерноземье. Конец лета 2010 года. Пересохшая от жары река, приток великой русской реки. Раскинувшийся над ней город, – когда-то литовская собственность, потом недолго центр удельного княжества, – районный центр. Районная (или межрайонная) больница, возведенная в 1990-е. Просторное современное здание, явно удовлетворяющее всем требованиям по технике безопасности, и, скорее всего, – тут судить труднее, – по санитарии и гигиене. В изобильные нефтедолларами «нулевые» больницу оборудовали весьма приличной медицинской техникой – если верить заезжему немцу, делавшему шеф- монтаж, в Германии таковое оборудование встречается в казенных больничках крупных муниципий.
И вот эта больница порождает повод для волны народного беспокойства. Дело в том, что единственный анестезиолог убыл в очередной отпуск, к которому присовокуплено приличное количество отгулов. В результате плановые операции в данном медицинском учреждении откладываются до завершения отпуска, а в случае необходимости больных будут возить, – в зависимости от наличия свободных мест, – или в губернский центр или в иные районные (межрайонные) больницы. Верст за сто, по дорогам известного качества. Перспектива сия население отнюдь не радует. И оно, – население, – вяло наступает на чиновницу. Почему, дескать, ещё анестезиолога не наняли?
Ну а чиновница на своих позициях стоит твёрдо. Был у нас анестезиолог. И хирург-полостник был – фамилии называет. Население соглашается, да, мол, были. Хорошие специалисты! Да. Соглашается население, хорошие! Далее идет перечисление случаев исцеления, с подробным описанием родственных связей жителей Нечерноземья двадцать первого века, с не менее подробным перечислением количества и качества напитков, потребовавшихся страдальцам, дабы попасть под бестеневую лампу. Через некоторое время разговор опять возвращается от оперированных к оперировавшим. И вот тут то чиновница выкидывает на стол свою неубиваемую флеш-рояль. «А где они сейчас, – патетически возвышает она голос, – за длинным рублем подались. Один в губернский центр, а другой и в саму Первопрестольную!»
Все. Немая сцена. Крыть то нечем... Длинный рубль. Столица да губерния... Остается скрипеть зубами и терпеть. Тем более зарплата, указанная для следующего анестезиолога на доске объявлений, может служить только поводом для анекдотов. Но, – по мнению населения, вброшенному мелкочиновным людом – виноваты корыстолюбивые медики.
И вот тут-то возникает вопрос, с которым никак невозможно не влезть. А как сложность организмов у жителей райцентра, такая же, как в крупных городах, или проще? (Ведь боль – это цена, которой мы платим за адекватное отображение состояния своего организма. Дети, лишенные боли, живут недолго – им на горьком опыте доводится узнать, что мир не их мама, но вот плата за урок бывает неподъёмна... А анестезиолог должен «загрубить» на время эти обратные связи, не причинив вреда организму – причём речь идет о системе, то бишь нашем теле, – воспроизведение которой пока за гранью доступной технологии! Вопрос воспринимается как оскорбительный и чиновницей, и страждущими. Но сложность собственного организма отрицать они не берутся. Так. Дальше сравниваем человеческое тело с автомобилем. Вопрос – почему анестезиолог должен получать много меньше автоэлектрика, воспринимается уже спокойнее. Но тема длинного рубля в области и столице звучит по-прежнему. Ну что же, выложим и свое каре тузов, в общепонятной форме. Спросим, а как у вас с ценами? И выложим на стол собственно и завезенные знакомым три смесителя – они куплены у МКАДа вполовину дешевле, чем продаются в райцентре (в губернском городе цена процентов на 30 ниже, чем в районном...). Так, тут начинается стенание всеобщее, в котором объединяются и больные, и чиновница… Дело в том, что цены в районном городке практически на всё выше, чем и в столице, и в облцентре. Даже на еду. А вот причин этого не понимают не население, не чиновники.
А причина очень проста – это глобализация. На чём в былые времена основывалась дешевизна жизни в провинции? Да на натуральном хозяйстве. Ели еду, выращенную по соседству. Жили в домах, срубленных местным плотником из местного леса. Топились дровами оттуда же... А сейчас этого нет.
Нет, делать вывод о гибели отечественного сельского хозяйства вряд ли обоснованно. Стоят гигантские свежевозведённые птицефабрики. По мировой статистике доля России на рынке экспортного зерна последние годы превышала долю нашей страны в обитаемой суше планеты (несмотря на наши вечные мерзлоты и севера!). Но это – хозяйство крупное. А былого крестьянина уже нет и не будет никогда. И подсобные хозяйства сходят на нет – лет пятнадцать назад можно было увидеть в деревне две сотни коров при конных пастухе и подпаске. Потом, лет пять назад, в луже плескалась последняя корова. По весне в деревне схоронили последнего русского деда... Нет больше хозяйств, поставляющих продукты на традиционные рынки.
Все, в том числе еда, производится крупными компаниями. Все свозится в логистические центры и оттуда растаскивается по стране. Исторически сложилось, что центры эти чаще всего у МКАДа. Там – минимум цен, дальше они растут, достигая максимума отнюдь не на Рублевке (там совсем иной ассортимент), а в мелких городках. Но вот крупные сетевые компании держат, – благодаря специальным ценам крупных закупок и нормальной логистике, – в своих супермаркетах вполне привлекательные цены. И вот тут-то мы и можем нащупать пути решения сформулированной проблемы. Что бы жизнь в провинции стала привлекательной для вышеупомянутого анестезиолога, нужно добиться не только приличной оплаты за сложный труд, но ещё и сделать так, что бы покупательная способность этих денег не оказалась в разы ниже, чем в крупном городе. А для этого стоило бы считать задачей номер один создание на территории страны эффективной системы дистрибуции товаров.
Кстати, первым анестетиком, порожденным наукой был эфир. А согласно одной из традиций открыл его Раймонд Луллий, тот самый, что мечтал о логической машине, «кругах Луллия». Его, впрочем, за проповедь Евангелия забили каменьями (ныне принято попрекать крестоносцев...) на площади в Тунисе без всякого наркоза – обезболивающие свойства эфира Парацельс опишет столетия спустя. То есть анестезия
