или к их совокупности.
Все это несколько неопределенно — вспомним о путях, которыми пришло к нам наследие Мамардашвили. Но сделаем простую вещь — переведем все вышеизложенное на язык ИТ. И все мгновенно становится на свои места! Ребенок-маугли — да это компьютер, в который не загружено программное обеспечение. Столь же нужный и полезный — в качестве подставки для чего-нибудь; мощным блоком питания отапливаться можно... Но в компьютер то можно установить софт — и все станет в порядке.
Человек — это компьютер (избегая погубивших Ламетри паштетов об этом можно сказать смело!), который программируется параллельно со сборкой харда и формированием архитектуры. (Наверное так можно обозначить компьютерным жаргоном период поразительной когнитивной мощи созревающего ребенка, когда у него формируются ассоциативные связи.) А вот представление о «машинах культур» — очень полезно. Оно может дать нам подход для объективной оценке систем дошкольного и школьного образования. Может предоставить инструмент для изучения общества — в нем же всегда присутствует не одна культура, а несколько. Вот, к примеру, другие российские ученые советского периода, занимавшиеся Средневековьем:
Арон Гуревич ввел в научный оборот «культуру безмолвствующего большинства»; показал, что и те слои феодального общества, которые оставались за пределами традиционной «книжной» культуры, имели культуру свою, не менее изощренную, формирующую большинство людей Средневековья. (Порекомендуем читателю — Гуревич А. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. — М., 1990.)
Вадим Рабинович, химик по образованию и доктор философских наук, рассмотрел алхимию, как феномен средневековой культуры. (Рабинович, В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры — М., 1979, тоже очень интересная.) Всем же известна тщетность алхимии, ее лженаучность. Одновременно существует огромный вклад алхимии в формирование и химии, и науки вообще. Подход Рабиновича снял этот парадокс.
В целом правомочность такого подхода лежит в более общих (и менее ясных) работах Мамардашвили, допускавшего, что формирование человека может производится произвольными и к естеству, и к естествознанию, культурными системами, в том числе и лженаучными. Согласитесь — компьютер может быть вполне полезным, будучи начинен и астрофизическими моделями, и эльфогоблинскими мирами (причем последнее может быть на порядки коммерчески выгоднее.)
Непременным условием существования и человеческого существа и человеческого общества является формирование их культурно изобретенными устройствами. Насколько эти мифы объективно отображают окружающую реальность — это уж дело другое. Вот в начале ХХ века у восставших в Китае Больших Кулаков была целостная культура мифов, согласно которой сильный духом ихэтуэй непобедим. Но понуждавшие их к миру европейцы культуре голливудско-шаолиньских фильмов были чужды, и легко выкашивали повстанцев свинцом, одетые в томпаковые, а то и мельхиоровые оболочки. Война возвращает социум в сферу законов природы, причем не спрашивая его желания...
Так что можно оставить школьникам только физкультуру, законопослушание и геополитику в одном флаконе с патриотизмом, лишив их математики, физики и биологии. Только у самого крепкого и дисциплинированного бойца нет ни доли шанса в поединке с дроном. И тот, кто верит, что запреты на применение биологического оружия будут соблюдаться всегда, явно сформирован очень далекой от объективной реальности машиной культуры.
За пару прошедших недель стали вдруг очень актуальными слова Мамардашвили более чем двадцатилетней давности, что Россия — это социально-политический, культурный феномен. Проблемы которой в немалой степени определены неудачами Просвещения, которые осознавали еще Гоголь с Чаадаевым. И закончим разговор актуальным примером.
7 декабря Компьютерра опубликовала суждение автора, о том, что мягкость наказаний провоцирует рост преступности. После этого в Москве прошли массовые акции, вызванные чрезмерно либеральным подходом к соучастникам разбойного нападения и убийства. 100% предсказуемо! А потом акции продолжились. Их (особенно статусно-либеральные СМИ) окрестили нацистскими. Но вот работник милиции с Юго-Запада столицы рассказал автору, как он «разгонял» националистов.
Это были дети лет 14-ти, аккуратно одетые и с правильной речью. Недовольны тем, что в классе более половины детей плохо говорят по-русски. 90% внимания учителя уделяют им. «Какое образование мы получим?» — вопрошали они офицера правопорядка. Он отмолчался. Автор решения этой проблемы тоже не знает. Но давайте поймем, что заклейменные националистами дети защищали (хоть, может, и неумело) ту машину культуры, которой служили Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Мамардашвили, Гуревич...
Расхлебывать ситуацию, возможно, придется тем, кто умеет как минимум осознавать проблему в терминах обработки информации. Гуманитарии сумели продемонстрировать лишь ужас, заставляющий вспомнить древнего бога Пана.
Василий Щепетнёв: Ответ века
Вселенная состоит из трех сущностей.
Первая — это то, что могу съесть я.
Вторая — то, что может съесть меня.
Третья — все остальное.
Эта мудрость начертана на фестском диске, древнем артефакте, который недавно расшифровал Соломон Нафферт. Насколько верна расшифровка, не знаю, но задуматься заставляет. Почему то, что известно любой кошке и любой мышке, человеку представляется если не эпохальным открытием, то уж откровением наверное? Поправка: человеку совершеннолетнему, воспитанному, образованному. В детстве, особенно в бессловесном детстве деление вселенной натрое понимается на уровне инстинктов. Младенец всякую вещь тянет в рот, чтобы испытать ее на принадлежность к первой сущности.
Но ребенок взрослеет, и его начинают воспитывать. Из существа исключительно биологического он превращается в существо общественное. А обществу не нужно, чтобы все в нем были независимыми, лидерами, победителями. Общество структурировано, кому-то обязательно следует быть молчаливым базисом, рабочей лошадкой, пешкой, которую жертвуют ради темпа. Посмотрите на шахматную доску: ферзь один, король один, а пешек восемь. Потому общество через свои институты обрабатывает поколение за поколением таким образом, чтобы обеспечить потребное число пешек и легких фигур. Для этого человека нагружают информацией преимущественно о третьей сущности вселенной. Что проку в знании названия самой южной точки африканского континента, навыках решения квадратных уравнений или умении с первого взгляда отличить тираннозавра от тарбозавра, если человека может облапошить любой проходимец?
Вспомните, чему учат в школах и университетах? Чему угодно, кроме главного: как заработать деньги и как сохранить жизнь. Да вот хоть и мединституты: их дружно, переименовали в медакадемии, вот и весь прогресс. Если повезет, студента научат оперировать ущемленную грыжу или держать под контролем артериальную гипертензию, но каким способом заработать на стол и кров — не научат. И потому выпускнику представляется выбор: либо всю оставшуюся жизнь плакаться на злую долю врачей, учителей и прочих пешек, либо срочно поменять профессию, либо, положась на инстинкт, вытягивать средства к жизни из
