Так относился Розенберг к «Протоколам» в 1923 году. Десять лет спустя новому изданию было предпослано предисловие — Розенберг явно одобрил его, хотя, быть может, и не он его писал, — приветствующее приход Третьего рейха:
«В центре находится лучезарный народ — Германия, — могучее возрождение которого раздвигает клыки еврейского всемирного окружения, и он рвет сеть, в которую его поймали талмудические охотники, он словно Феникс, восстает из пепла сожженной материалистической философии. Германский рейх стоит в центре мира, и очистившаяся нация открывается тем, кто способен видеть, ярко сияя, словно новая заря творения. Духи подземной бездны отступают перед этим подъемом. Еврейство — дух разложения, темный демон созидательных народов чувствует, что поражено в сердце. Кольцо еврейского плана завоевания мира еще не сомкнулось, вскоре оно должно вновь ввергнуть людей в кровавую междоусобицу…Пусть новое издание этой книги еще раз возвестит германскому народу, какой ложью его опутали, пока великое германской движение не развеяло ложь… и как глубоко вожди национал-социализма понимали эту опасность с самого начала движения».[119]
Розенберг простодушно верил в галиматью, которую писал. Иозеф Геббельс, который в 1928 году стал шефом партийной пропаганды, был большим циником, и его пропагандистские трюки в основном строились на преднамеренной лжи. Прекрасным образчиком могут служить вариации на тему «Протоколов», опубликованные в декабре 1929 года. Под заголовком «Рынок рабов» на плакатах и в партийных журналах появилось сообщение о последнем решении международных еврейских банкиров: поскольку Германия не может полностью выплатить репарации, она должна восполнить дефицит средств, экспортируя юношей и девушек. Таковых будут отбирать еврейские хозяева Германии; еврейских юношей, естественно, трогать не будут. «В переводе с идиша на немецкий это означает: принудительный экспорт германского народа. В этом не может быть сомнения». В качестве источника этой басни указывалась «Берлинер тагеблат» — вполне респектабельная газета, которая ничего не публиковала на эту тему.[120]
Эта история родилась во время кампании, предшествовавшей выборам в рейхстаг в 1930 году, которые положили начало стремительному взлету нацистской партии. С 1928 по 1933 год партия легко поднялась с девятого места в рейхстаге (менее 1 млн. голосов и всего 12 мест) на первое (более 17 млн. голосов и 288 мест). Каждая новая ступень кампании сопровождалась дальнейшим усилением антисемитской пропаганды. Можно легко оспорить утверждение — и его часто оспаривали, — будто успех партии был вызван прежде всего ее антисемитизмом, будто каждый, кто голосовал за нацистов, обязательно был фанатичным антисемитом. И все же…
Гитлер никогда бы не пришел к власти, если бы не экономическая депрессия, которая в одно время довела число зарегистрированных безработных в Германии до 6 млн., ввергла почти все население средние классы, крестьянство, а также промышленных рабочих — в хроническую нищету, породила тревогу и неуверенность. В такой отчаянной обстановке, когда страна только начала оправляться от предыдущих ударов — военного разгрома и галопирующей инфляции — Гитлер использовал всю мощь своей демагогии. Он нападал на победивших союзников, особенно на французов, за порабощение немецкого народа: на германский республиканский режим за неумение справиться с кризисом; на левые партии за раскол нации; на правые партии за их неэффективность; на плутократов и монополистов за эксплуатацию всех остальных. Фактически он нападал на всех, хотя самые яростные атаки были направлены против евреев. Кроме того, он демонстрировал железную волю, готовность действовать, и действовать решительно, в обществе, которое не привыкло к неопределенности, порожденной демократией, особенно в обстановке новой и непривычной формы правления. Все это помогло Гитлеру прийти к власти, точнее, помогло ему завоевать 37,3 процента голосов избирателей: это было максимальное количество голосов, которое он смог получить на свободных выборах в июле 1932 года. Все очевидцы согласны с тем, что Германия в момент прихода к власти Гитлера не была охвачена горячкой антисемитизма, не была загипнотизирована мифом о всемирном еврейском заговоре и не жаждала крови евреев. Хотя самое популярное издание «Протоколов» разошлось за 12 лет в количестве 100 тыс. экземпляров, — знаменитый антивоенный роман Ремарка «На Западном фронте без перемен», опубликованный в 1929 году, разошелся за год тиражом в четверть миллиона, и многие другие прогрессивные романы также расходились большими тиражами.
Нельзя также полагать, что сама нацистская партия, в которой состояло сравнительно мало (около миллиона) членов, в целом формировалась из фанатиков-антисемитов. В 1934 году предприимчивый американский социолог Теодор Абель объявил, что собирает автобиографии членов партии, в которых должны быть указаны мотивы их вступления в ряды нацистов. Шестьсот человек добровольно прислали свои жизнеописания. Поразительно то, что 60 процентов откликнувшихся вообще не упомянули антисемитизм в ряду мотивировок. Некоторые даже открыто отмежевались от этого аспекта политики партии: «Мой пульс бился сильнее, когда я слышал слова о Родине, единстве и потребности в верховном вожде. Я чувствовал, что принадлежу к этим людям. Я только не мог согласиться с их утверждениями о евреях. Меня от этого тошнило после того, как я вступил в партию». Более того, статистический анализ показал, что, в то время как антисемитизм фигурировал почти в половине биографий, написанных представителями средних классов, в том числе лицами свободных профессий, о нем упоминали менее 30 процентов промышленных или сельскохозяйственных рабочих.[121] Если настоящая приверженность антисемитизму была редкостью внутри партии, как следует из этого опроса, вряд ли она была значительно распространена и среди широких слоев населения, в партию не вступавших.
Но при всех этих оговорках несомненно, что многие из тех 17 миллионов, которые голосовали за нацистов в 1933 году, должны были высказаться по крайней мере за некоторые ограничения евреев в гражданских правах. Кроме того, очевидно, существовало множество фанатичных антисемитов, например, в национальном студенческом движении (которое нацисты подчинили себе в 1931 году) или среди 400 тыс. членов отрядов штурмовиков СА — сотни тысяч людей, которые бы согласились с тем, что написал один из корреспондентов Абеля:
«История мира потеряла бы всякий смысл, если бы иудаизм с его разлагающим духом, воплощение всего злого, одержал бы победу над истиной и добром, воплощенными в идее Адольфа Гитлера. Я верю, что наш вождь, Адольф Гитлер, дарован немецкому народу самой судьбой как наш спаситель, несущий свет во тьму».[122]
Таковы были плоды 50-летней кампании, завершившейся 14 годами усиленной, яростной, неустанной агитации, действовавшей прежде всего среди молодежи. Это были отравленные плоды, потому что именно фанатизм меньшинства и равнодушие большинства дали толчок дальнейшему развитию событий — от первых ограничений к последующему уничтожению.[123]
В феврале 1933 года Гитлер стал рейхсканцлером, а 1 апреля начались преследования евреев — с принудительного однодневного бойкота еврейских магазинов. «Протоколы» были использованы уже для этой первой антисемитской акции, прежде всего Юлиусом Штрайхером в «Фёлькише беобахтер». «Базельский план»,[124] объявил он, был близок к осуществлению, но «в 10 часов утра в субботу 1 апреля германский народ начал решительные действия против мировых преступников — евреев! Национал-социалисты! Поразите всемирных врагов!».[125]
Бойкот был пробным шаром: поскольку никто не протестовал, правительство стало вводить антисемитские законы. Вскоре евреи были отстранены от государственной службы, свободные профессии были для них также запрещены, и в сентябре 1935 года нюрнбергские законы окончательно поставили их вне общества. В непрерывной пропагандистской кампании, которая сопровождала эти меры, «Протоколы» и миф о всемирном еврейском заговоре играли весомую роль. «Фёлькише беобахтер» напоминала о них беспрестанно, а еженедельник Штрайхера «Дер штюрмер» печатал то выдержки из «Протоколов», то душераздирающие истории о германских девушках, изнасилованных евреями, о ритуальных убийствах немецких детей. Усилия «Дер штюрмер» были особенно важны, поскольку эта гнусная газета имела тираж почти в полмиллиона — один из самых больших в Германии, — а также вывешивалась на специальных стендах в городах и деревнях по всей стране; особенно зловещим было ее использование в школах.
Сами «Протоколы» рекламировались официально. Новое партийное издание было снабжено настойчивым призывом к каждому гражданину:
