— Кто близко меня знал, всегда считали меня быстрым на руку.
— Что ж, мы тебя испытаем, и может статься раньше, чем ты думаешь. Что ты слышал о здешней ложе?
— Слышал, что надо быть мужчиной, чтобы вступить в нее.
— Твоя правда, Макмердо. Почему ты уехал из Чикаго?
— На этот вопрос я вам не отвечу!
Макгинти вздернул брови. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали, и оживился.
— Почему ты не хочешь отвечать?
— Потому что брат брату не должен лгать.
— Значит, правда такова, что сказать страшно?
— Это уж понимайте как хотите.
— Послушай, парень, не могу же я как мастер ложи принять к нам человека, прошлого которого не знаю.
Макмердо взглянул на него в замешательстве. А потом вынул из внутреннего кармана истертую газетную вырезку.
— А вы не донесете?
— Я оботру руку о твою рожу за такие слова! — вспыхнул Макгинти.
— Вы правы, советник, — смиренно признал Макмердо. — Приношу извинения. Ляпнул, не подумав. Знаю, с вами мне ничего не угрожает. Взгляните на эту вырезку.
Макгинти скользнул глазами по заметке, где сообщалось, что в первую неделю 1874 года в салуне «Озерный» на Маркет-стрит, в Чикаго, был застрелен некий Джонас Пинто.
— Твоя работа? — уточнил он, возвращая газетный листок.
Макмердо кивнул.
— За что же ты его?
— Я помогал дяде Сэму чеканить доллары. Может быть, в моих золото было не такой высокой пробы, как у него, но вид они имели такой же и изготавливать их было дешевле. А этот тип Пинто помогал мне их толкать…
— Толкать?
— Да, запускать в обращение. А потом заявил, что донесет на меня. Может, он и донес, не знаю, я не стал дожидаться, что будет, просто застрелил его и подался в угольные края.
— Почему в угольные?
— Читал в газетах, что там не особенно смотрят, кто да что.
Макгинти рассмеялся.
— Так ты чеканил фальшивую монету, убил человека, а потом приезжаешь сюда и думаешь, что тебе будут рады?
— Да, думаю, что будут, — подтвердил Макмердо.
— Что ж, ты далеко пойдешь. Скажи-ка, ты и теперь можешь нашлепать долларов?
Макмердо вынул из кармана горсть монет.
— Эти филадельфийский монетный двор не прошли, — похвастал он.
— Ну да? — На своей большой и волосатой ладони Макгинти поднял монеты к лампе. — Ей-богу, не видно подделки. Похоже, ты будешь у нас ценным собратом! Нам не помешает парочка таких ребят, брат Макмердо. А то иначе нас быстро прижмут к стенке, если сами не навалимся на тех, кто на нас давит.
— Готов навалиться вместе со всеми.
— Вижу, ты не из пугливых, не сдрейфил, когда я наставил на тебя пушку.
— Опасность грозила не мне.
— А кому же?
— Вам, советник. — Макмердо достал из бокового кармана своей тужурки взведенный револьвер. — Я все время держал вас на мушке. Думаю, мой выстрел не отстал бы от вашего.
— Ну и ну! — Макгинти покраснел от злости, но потом разразился хохотом. — Ей-богу, давно у нас не появлялись такие лихие молодчики. Наша ложа, похоже, еще будет гордиться тобой… А тебе какого черта здесь надо? Пяти минут не могу поговорить с джентльменом с глазу на глаз, тут же лезут!
В дверях топтался смущенный бармен.
— Прошу меня простить, советник, но там пришел Тед Болдуин. Говорит, ему срочно необходимо вас видеть.
Сообщение это было излишним, ибо из-за плеча слуги уже высунулось свирепое лицо самого Болдуина. Он оттолкнул растерянного бармена и захлопнул у того перед носом дверь.
— Значит, вот оно как? — Он бросил на Макмердо яростный взгляд. — Ты, стало быть, опередил меня? Советник, мне надо сказать вам пару слов насчет этого типа.
— Вот и говори при мне! — крикнул ему Макмердо.
— Я буду говорить когда мне удобно и при ком захочу.
— Ай-ай-ай, — произнес Макгинти, вставая с бочки. — Куда же это годится? К нам явился новый брат. Разве так полагается его привечать, а, Болдуин? Протяни руку и давайте миритесь.
— Ни за что! — взревел Болдуин.
— Я предлагал ему драться, если он считает, что я нанес ему обиду, — сказал Макмердо. — Готов на кулаках, а не хочет на кулаках, согласен на любые другие условия. Предоставляю вам, советник, рассудить нас, как и положено мастеру ложи.
— А что же между вами?
— Юная леди, которая вправе выбирать.
— Нет, не вправе!
— Между двумя членами ложи, полагаю, она имеет право выбора, — вынес решение босс.
— Значит, вот каков ваш суд?
— Да, Тед Болдуин, таков мой суд, — повторил Макгинти грозно. — Не думаешь ли ты его оспорить?
— Вы готовы предать того, кто стоял за вас пять лет, ради чужака, которого видите первый раз в жизни? Джек Макгинти, мастер ложи — звание не пожизненное, и, клянусь Богом, когда придет срок нового голосования…
Как тигр набросился советник на Болдуина. Огромная ручища сомкнулась у того на горле и повалила злосчастного на бочки. Охваченный бешенством, Макгинти совсем задушил бы его, если бы не вмешался Макмердо.
— Спокойнее, советник, бога ради, спокойнее, не надо так! — произнес он, оттаскивая разъяренного босса.
Макгинти разжал пальцы, и Болдуин, потрясенный, судорожно хватая ртом воздух и весь содрогаясь, как человек, только что заглянувший в глаза смерти, приподнялся и сел на бочке.
— Ты уже давно напрашивался на это, Тед Болдуин, вот и получил! — крикнул Макгинти. Его широкая грудь вздымалась и опадала. — Уж не возомнил ли ты, что если меня не выберут мастером, место достанется тебе? Там посмотрим, это ложе решать. А пока я здесь главный, никому не позволю поднимать голос против меня и оспаривать мой суд.
— Я не против вас, — прохрипел Болдуин, ощупывая шею.
— Ну и ладненько! — воскликнул босс весело и по-свойски, как ни в чем не бывало. — Мы опять добрые друзья, и дело с концом.
Он снял с полки бутылку шампанского.
— Предлагаю тост примирения, принятый в нашей ложе, — продолжал он, разливая вино в три высоких стакана. После этого, как вы знаете, все обиды забываются. Итак, левую руку мне на шею, Тед Болдуин, и я спрашиваю тебя: в чем обида, сэр?
— Тучи собрались, — отозвался Болдуин.
— Но они всегда расходятся.
— И в том я клянусь!
Они осушили свои стаканы, и та же церемония была повторена между Болдуином и Макмердо.
— Ну вот, — проговорил Макгинти, потирая руки. — Вражда забыта. Кто вспомянет, с тем разберется
