боги будут говорить их устами, и они будут пророчествовать. Мне бы хотелось еще встретиться взглядом с той девушкой».
— Вам позволено с ними разговаривать?
«Да, мы можем говорить с ними, но не сближаться с ними, в обычном смысле этого слова».
— Посмотрим, не произойдет ли еще что-нибудь? Вы говорили, что ходят слухи о войне и походах. Направьтесь к событию, которое позволит нам глубже погрузиться в эту греческую жизнь времен Александра Великого. (Речь действительно шла об эпохе, когда произошло завоевание долины Инда войсками Александра Македонского.)
«Я вернулся в храм и нашел там девушку. И мы говорили».
— О чем вы говорили?
«О том, о сем. Она очень красива. Она не похожа на других девушек и женщин, которых я знал прежде. От нее веет какой-то необычной силой и вместе с тем мягкостью».
— Каково ее отношение к вам?
«Немного странное. Такое впечатление, что ей непривычно разговаривать с мужчиной. Я рассказываю ей о себе, о своей жизни, о битвах, в которых участвовал. Я говорю ей, что мы очень скоро отправимся далеко-далеко, туда, где солнце садится за горизонт».
— Продвинемся еще вперед и попытаемся узнать, встретитесь ли вы еще с этой девушкой.
«Ночь. Мы сидим вдвоем у подножия оливы, совсем рядом с храмом».
— Есть ли вокруг вас люди?
«Нет, у меня впечатление, что мы видимся тайком. Нас сильно влечет друг к другу. Это сильнее нас».
— Что вы испытываете?
«Чувство вины. Это весталка, святая девственница. Но я должен снова ее увидеть. Мне это необходимо. Мы говорим о богах, о звездах, о смысле жизни и других вещах, разговора о которых мне никогда прежде слышать не доводилось».
— А она? Как она держится?
«Она немного смущена, но в то же время ей очень интересно то, что я рассказываю ей о жизни «внизу», о повседневной жизни. Я чувствую, что это очень ее привлекает».
— Что вы теперь делаете?
«Я беру ее за руку, и она ее не отнимает. Между нами словно пробегает дрожь. Я беру ее в свои объятия и целую. Она испугалась, и я тоже. Сердце у меня бешено бьется. Мне кажется, что мы сошли с ума. Если нас застанут, то нас обоих казнят. Но я знаю, что люблю ее. И она тоже любит меня. Перед нами стена. Но я держу ее в своих объятиях, и я счастлив».
— Пока она здесь, в ваших объятиях, мне бы хотелось, чтоб вы мне сказали, не знакомы ли вы с этой особой в нынешней вашей жизни?
«Ода, я знаком с нею. Это Луиза. Это снова она».
— Что вы собираетесь делать?
«Я не знаю. Думаю, мы собираемся бежать. Это безумие, но мы так и поступим».
— Еще продвинемся в будущее.
«Я вместе с ней. Не знаю где. Здесь жарче, чем раньше. Вижу деревья».
— Сколько времени прошло после предыдущей сцены?
«Может быть, несколько недель, а может, месяц или два. Мы сбежали».
— Что вы делаете?
«Мы входим в дом. Здесь мы нашли прибежище, немного в стороне от маленькой деревни».
— Как выглядит ваш дом?
«Очень простой, сделан из соломы и извести».
— Что вы собираетесь предпринять?
«Не знаю. Мы попробуем жить здесь».
— Продвиньтесь еще в будущее.
«Мы все время в доме. У Арны девочка. Она счастлива».
— Кто это — Арна?
«Моя жена. Я люблю ее».
— Как вы зарабатываете на жизнь?
«Я рублю лес и делаю деревянные скульптуры. Собираю травы. Мы живем очень скромно, но мы счастливы. Я немного занимаюсь также гончарным делом».
— Вам там спокойно? Вы не подвергаетесь никакой опасности?
«Мы по-прежнему очень осторожны, но я думаю, что опасность уже позади».
— У вас есть какие-то планы?
«Мы ждем, когда дочурка подрастет, а потом попробуем вернуться в более значительный город, где бы я мог найти настоящую работу».
Вы далеко от «города на берегу моря»?
«Думаю, что да. Мы очень и очень долго шли».
— Продвинемся в будущее и посмотрим теперь, что происходит. Вы все по-прежнему в этой деревне вместе с Арной или уже в другом городе?
Субъект в сильнейшем волнении заворочался на диване:
«Солдаты! Они пришли за Арной. Их два десятка. Я не могу защищаться. Арна истошно кричит. Из рук у нее вырывают ребенка. Я пытаюсь броситься к ней на помощь. Они осыпают меня ударами. Они связали Арну. Они уводят ее! Я не хочу. Они меня держат. Их трое. Приближается еще один. Он поднимает меч и пронзает мне грудь. Я падаю. Я кричу. Все смешалось. Я вижу солдата с ребенком, кричащим у него в руках, и Арну, которую они тащат. Я чувствую другой ужасный ожог в спине. Все кончено. Я парю в воздухе над этой сценой. Арна, что они с тобой сделают? Еще несколько мгновений я остаюсь там, а затем чувствую, что начинаю подниматься. Величайшее спокойствие и мир овладевают мною».
Таким образом, драма невозможной любви между Пьером и Луизой завязалась тогда, между солдатом Александра Македонского и Арной, весталкой, обещанной богам. Здесь и образовалась кармическая связь. Мы не хотим навязывать читателям свою интерпретацию этой истории — им стоит подумать над нею самим.
Завершая рассказ о трагической судьбе двух влюбленных, мы предпочитаем предоставить слово самому автору:
«Вернувшись в свое нормальное состояние, Пьер спросил меня: «Считаешь ли ты, что Луиза и я встречались еще и в других жизнях, помимо этих двух?»
Я ответил ему, что обязательно должны были быть и другие. В самом деле, мой опыт говорит, что он и она более чем вероятно много раз воплощались в интервале между этими двумя жизнями. И в тех воплощениях у них также было много шансов встретиться. Может быть, в этих жизнях отношения их были иными. Может быть даже, они были тогда родственниками, друзьями или просто случайными попутчиками, а не влюбленными. Вполне определенно, по-видимому, лишь то, что сегодня Пьеру было назначено окончательно развязать свой кармический узел с Луизой.
Вот один из уроков кармы, который рискует показаться весьма суровым и потому заслуживает некоторых комментариев. Прежде всего касательно будущего: смогут ли наконец Пьер и Луиза свободно любить друг друга в будущей жизни или, изжив общую карму, им больше нечего делать вместе?
Я думаю, что, начиная с момента, как пошел процесс понимания и осознания, есть все шансы для того, чтобы Пьер и Луиза наконец встретились в ближайшем воплощении для приобретения совместного положительного опыта. В конце концов, это то, к чему они стремятся уже столько тысячелетий!
Учитывая сходство положения Пьера и Луизы с положением французского офицера и Марии: он — француз и старше ее, она — испанка и воспитана в строгости, в атмосфере, где авторитет семьи непререкаем, и т.д., можно задаться вопросом, а не является ли вся эта история призрачным порождением фантазии Пьера, не есть ли она проекция его настоящей жизни, вычурно выполненная его подсознанием?
Без сомнения, такой вопрос стоило бы задать, но здесь у него нет оснований. Когда человек страстно увлечен Египтом, его культурой, историей, когда он в состоянии расширения сознания рассказывает о своей
