ноги посередине каменных квадратов пола. С глубокомысленным видом посмотрел на стоявшую в нише статую Ликурга, почесал колено концом трости. Обернулся к ученикам.
– Кто-нибудь может показать, где находится Эгейская Фракия, или я зря распинался перед вами весь прошлый урок? – сладкий голос Созандра не сулил ничего хорошего.
– Я покажу! – поднялся на ноги сидевший в стороне темноглазый парнишка с решительным лицом.
Ученый небрежно махнул рукой.
– Останься на месте, Пирр. Мне известно, что ты знаешь карту. Хотелось бы послушать кого-нибудь еще в этой отсталой эномотии. Есть желающие?
– Я покажу!
– К карте, афиненок. Быстрее!
У отца в библиотеке висела карта, куда более подробная, чем эта, и любознательный сын стратега изучил ее до последнего штриха. Тем не менее он с непонятным волнением протянул руку и провел по карте от Геллеспонта до Халкидики.
– Фракийское побережье, – проглотив стоявший в горле комок, выдавил Леонтиск.
– Гм, правильно, афиненок, – «сердечный» взгляд Созандра вызывал озноб. – А покажи-ка нам, милый, где находится Эпир?
– Здесь, наставник.
– Точно, ты поглянь. А гора Осса, восточный рубеж Фессалии?
– Э-э, вот она.
Ученики за спиной одобрительно загудели. Леонтиск осторожно слизал капли пота, выступившие над верхней губой.
– Вот что, маленький гений, а не покажешь ли ты мне Амиклы?
Леонтиск похолодел. Взгляд его раз за разом обегал карту, но не мог найти местности с таким названием.
– Наставник, мне кажется, такого города здесь нет.
– Чего? Все слышали – афиняне говорят, что наши Амиклы не существуют! Кто-нибудь заявит обратное?
– Да-а! – дружный хор. «Влип!» – мышью прошмыгнула мысль.
– Галиарт!
– Амиклы – не город, а лаконское селение. Находится в нескольких стадиях к юго-западу от Спарты, – без запинки оттараторил похожий лицом на лошадь Галиарт, сын наварха Каллиброта.
– Руки! – объявил Созандр. Его обычно скучающее лицо выражало нечто вроде удовлетворения. Леонтиск вздохнул.
Взвизг трости. Удар. Взвизг. Удар. Зубы скрипят от сдерживаемого крика.
– Пять дней без ужина!
– Но, наставник! Амиклы действительно не нанесены на этой карте!
– Что-о? Пререкаться? Десять дней без ужина, и один – полностью голодный! Руки!
– Великая мать, как тебя там не заморили голодом? – в глазах растроганной девушки заблестели слезы жалости.
– Это чепуха! Всех воспитанников агелы и так кормили впроголодь, так что лишение ужина у тебя мало что отнимало. Предполагалось, что ученики должны сами заботиться о своем пропитании. Кража продовольствия негласно поощрялась, главное – не попадаться. Но если попался…
Обнаженный «птенец», уставившись розовыми ягодицами в небо, лежал на грубой каменной скамье. Место экзекуции с трех сторон окружали выстроенные шеренгами эномотии «птенцов» и «волчат».
– Дурень Антикрат, – процедил сквозь зубы, не поворачивая головы, стоявший справа Феникс. – Попался сторожам. Бежал бы со всеми, через овраг, так нет – через поле поскакал. Тут его, придурка, собаки и сцапали.
– Он не мог оврагом, – так же, почти не разжимая губ, отвечал Леонтиск. – Ему вчера Созандр, ученый вонючий, все ноги поотшибал.
– Надо было в казарме сидеть, – буркнул Феникс. – У меня еще с прошлой порки шкура не зажила!
– Антикрат, сын Гилла, был схвачен с поличным при краже козы из хозяйства гражданина Алкмея, – раздался над плацем зычный голос педонома Басилида. – Декада виновного присуждается к двадцати плетям. Ирен Эвдамид, вывести декаду для наказания!
– Эномотарх Пирр, вывести декаду для наказания! – голос Эвдамида звучал сухо и официально.
Пирр, стоявший перед строем своей эномотии, обернулся лицом к «птенцам».
– Тисамен! Выводи декаду!
Декадарх Тисамен, надменнолицый и большебровый, угрюмо кивнул головой, зн
– Сечь будут леотихидовские, – вполголоса зловеще произнес Пирр. – Смотрите, чтоб ни звука!.. Кто опозорится, хребет вырву!
Леонтиск, Феникс, сам Тисамен, и с ними еще шестеро птенцов вышли к распластанному на скамье
