– Подлец! – кричала хозяйка дома, ее лицо налилось кровью. – Что же ты делаешь? Оставь ее, урод проклятый! Боги покарают тебя за это! Выродок!!!
И тут узел, завязанный небрежной рукой Ификрата, поддался лихорадочным пальцам женщины, и веревки, ослабнув, свалились к ее ногам. Перескочив через них, она, словно фурия бросилась к оставленному эномотархом на пюпитре – чтобы не мешал – мечу.
– Га-ад!
Глаза Эвнома вылезли из орбит.
– Ах ты, свинья старая! – он выскользнул из девицы, сделал шаг навстречу остервеневшей женщине и со страшной злобой ударил ее кулаком в лицо, тяжко, как в кулачном бою. Фурия, хрюкнув, отлетела к массивной стойке для свитков, врезалась в нее спиной и рухнула на пол, с грохотом опрокинув бронзовый треножник. Руки и ноги ее судорожно дергались, сверху шуршащим дождем сыпались свитки.
– Дура! – бросил на прощанье Эвном и, пока его мужское естество не ослабло, вернулся к девице. Та даже не успела ничего осознать, едва успев поднять голову. Эномотарх не дал ей придти в себя, вогнав в нее, что говорится, «по самую рукоять». Инцидент с толстухой, видимо, что-то подстегнул в его организме, потому что уже через несколько мгновений тело эномотарха пронзила финальная судорога. Выдернув член из окровавленного лона девушки, он забрызгал ей семенем живот, грудь и лицо. Одна изжелта-белая капля повисла на каштановых волосах, что курчавились на ее лобке.
– Уф-ф, клянусь богами, это было что-то! – Эвном небрежно уронил полу хитона. – Ты как считаешь, мышка?
Девушка всхлипывала и дрожала.
– Ну, я вижу, ты тоже довольна, – усмехнулся крепыш. – Ладно, полежи немного. Я малость передохну, и повторим, уже более тщательно.
Эвном в четыре шага пересек комнату и носком эндромида ткнул засыпанную свитками женщину.
– Ну, чего развалилась, старая? Встать!
Толстуха не отреагировала. Эвном нагнулся и приложил пальцы к ее шее. Пульса не было.
– Вот это да! – он удивленно выпрямился. – Скопытилась! Вот это удар у меня!
– Нет, – вырвалось изо рта хозяина дома вместе с громким всхлипом. – Нет…
Плечи привязанного к стулу старика запрыгали, по щекам покатились слезы.
– Ма!!! – завыла девица, спрыгивая со стола.
В этот момент в дверь деликатно постучали.
– Заходи, – рявкнул Эвном.
– Эномотарх, – заглянувший в комнату Ификрат уставился на худую спину и острые ягодицы склонившейся над телом матери девицы. – Там вроде кто-то из наших пришел, у ворот…
– Что? – вскинул брови Эвном, выглядывая в окно. По двору в направлении к дому стремительно шли мужчины в белых плащах. В сумерках эномотарх не мог разобрать лиц. Но появление этого отряда означало, что элименарх решил в последний момент внести коррективы в первоначальный план. Эвном похолодел. Великий Мужеубийца, а он уже упокоил старуху! Леотихид голову с него снимет, если семейство Эпименида решено оставить в живых…
– Охраняй этих, я вниз, – бросил Эвном, опрометью бросаясь к двери. Ификрат отсалютовал и, дождавшись, когда командир скрылся из виду, повернулся к стенавшей над матерью девице. Она подняла опухшее от слез лицо.
– Зачем он убил маму? Зачем? В чем мы виноваты?
– Ты – ни в чем, милая. Иди-ка сюда, – на губах его заиграла плотоядная улыбка, а глаза не могли оторваться от ее острых грудок.
В этот момент внизу, на первом этаже, раздался страшный грохот и крики. Трещала ломаемая мебель, затем раздался явственный звон оружия. И резкий голос, крикнувший:
– Держи его! – и вслед за этим топот нескольких пар тяжелых ног.
– Что за хреновина? – Ификрат подбежал к окну, но во дворе ничего необычного не происходило. Только двух караульных, до того стоявших у ворот, видно не было.
– Дочка, руки, – дернулся на своем стуле Эпименид. Девица дернулась было к отцу, но Ификрат отпихнул ее к стене.
– Спокойно!
Грохот ног раздался в коридоре за дверью. Ификрат обнажил меч. Глянув на Эпименида, он шагнул за спинку стула и приставил лезвие к горлу старика.
В этот момент дверь с треском распахнулась и в комнату кубарем влетел эномотарх Эвном. А за ним двое… нет, трое вооруженных мужчин. Ификрат со свистом втянул воздух сквозь зубы и плотнее сжал рукоять оружия.
– На твоем месте я бы бросил железяку и отступил на два шага назад, – зловеще пропел первый из вошедших, высокий и длиннорукий. – И причем быстро.
– Ты меня не пугай, Коршун, не на того напал, – выдохнул «белый плащ», почувствовав, как кровь приливает к лицу.
– Я тебя не пугаю, Ификрат. Но попробуй сделать что-нибудь старику, и клянусь отцом, что просто ты не умрешь. Будешь кричать так, что услышит твоя мать в Лимнах. Ты мне веришь? – проникновенно проговорил Лих.
Ификрат поверил – безумный нрав первого «спутника» Эврипонтида в агеле был хорошо известен.
