Он не ошибся – разговор шел именно о захваченных эврипонтидами «белых плащах».
– …геронты, представители отрядов и кто-нибудь из эфоров. Пусть они придут сюда утром и выслушают правдивое признание лафиропола Эпименида. После этого мы отпустим твоих людей, не причинив им вреда, – Мелеагр говорил это, упершись напряженными руками в подоконник. Леонтиск, впрочем, сомневался, что женоподобный советник, знавший о воинских упражнениях только понаслышке, сумеет увернуться от брошенного дротика.
Полиад расхохотался.
– Ты еще будешь ставить мне условия, подлец? Вы ворвались в дом уважаемого человека, захватили его семью, и хотите пытками принудить его делать какие-то признания? Ты что нас, за идиотов держишь?
– Ой, ради богов, не неси ты эту чушь, Полиад! – рявкнул Лих. – Для кого это все? Те, кто здесь находится, отлично все понимают.
– Послушай, ты, волк в птичьих перьях и прочее дурачье… – Полиад перестал улыбаться. – Вы вляпались в о-очень большое дерьмо, ребятки. Единственная возможность для вас остаться в живых – это немедленно – слышите? – немедленно сложить оружие и сдаться. Только в этом случае вашу судьбу, изменники, будут решать государь и сердобольные старцы из коллегии геронтов, а не эти злые парни с мечами, что стоят за моей спиной. Я понятно изъясняюсь?
– Что, действительно злые? – ехидно спросил Лих, в то время как остальные обменялись напряженными взглядами.
Тут в круг света шагнула рослая фигура с известной всей Спарте черной повязкой через пустую глазницу.
– Слушай, малыш, хватит чесать языком! За то время, пока ты тут кудахтаешь с этими тараканами, мы бы, клянусь свиньей, уже выколупали их из этой хибары, как улитку из раковины.
– Ясон Циклоп. Лохаг Трехсот, – простонал вполголоса Галиарт, побледнев и отступив от окна.
Мелеагр выпучил глаза и тихо выругался, и даже Лих, слегка изменившись в лице, пробормотал:
– Хм, и правда злые.
Леонтиск тоже почувствовал, как холод пополз по спине. Вот что имел в виду Аркесил, когда кричал о номаргах! Тогда они просто не обратили на это внимания – не до того было. Проклятье! Если Триста начнут штурмовать дом, у отряда Лиха не будет даже шанса геройски погибнуть – их передавят, как блох. Шутка ли – номарги, первые воины Спарты!
Полиад поднял голову.
– Ты слышал, птенец, что сказал дядька с мечом? Шутки в сторону. Приказываю выбросить оружие из окна, освободить двери и выйти на улицу. И спаси вас боги, если вы сделали что-то моим ребятам…
– Ты тоже слышал меня, девственник! – перебил его Коршун, уже оправившийся от потрясения. – В самом начале я сказал тебе, что если вы пойдете в атаку на дом, я лично перережу глотки всем твоим ублюдкам!
– Да пусть режет, – хмыкнул гиппагрет, недоуменно глядя на лохага. – Ты что, баба, что ли?
Галиарт в ужасе закатил глаза. Леонтиск едва удержался от соблазна последовать его примеру.
Время пустилось вскачь.
– Кишка у тебя тонка! – крикнул в ответ Полиад, не слушая номарга. – Убивать связанных? Ха, не сможешь!
– Не смогу? – Лих прищурил глаза. На его щеках вспыхнули знакомые Леонтиску пунцовые пятна. – Плохо ты меня знаешь, Красавчик! Эй, Леонтиск, приволоки кого-нибудь из «белых», живо!
Спорить времени не было. Афинянин опрометью бросился вон из спальни, пронесся по коридору мимо съежившейся у стены Клеобулиды, ворвался в кабинет.
– Ты! – заорал на Ификрата. – Встать!
Эвнома он оставит себе, что бы ни случилось.
– Ты чего? – Феникс, перепугавшись, вскочил на ноги.
Побледневший «белый плащ», проехав спиной по стене, неуклюже поднялся, помогая себе связанными за спиной руками.
– Выходи! Бегом!
Через половину минуты они были уже в гостиной. Коршун, с побелевшими от бешенства глазами, схватил парня за шею и подтащил к окну.
– Значит, говоришь, не смогу, красавица? – от его вопля звенело в ушах. – Клянусь богами, сейчас ты увидишь, что я могу!
В руке Лиха блеснул кинжал, устремившись к горлу пленника.
– Погоди, что ты делаешь! – зашептал Мелеагр, схватив его за руку. – Проси передышки… подумать…
Лих ничего не слышал, его трясло от дикой злобы. Леонтиск бросился к окну.
– Полиад, дай нам полчаса! Все обдумать, принять решение… Сейчас многие из нас слишком возбуждены, чтобы здраво оценить обстановку. Полчаса, слышишь?
– Давай, давай, афинянин! – Галиарт прижал кулаки ко рту.
– Малыш, ты что, их слушать будешь? – грозно зарычал гиппагрет, нависая над Полиадом. Тот молчал, нервно кусая губы.
