вдохновляется благоговением, в пейзажной — полон любви к зримому миру, в любовной — сладкозвучен, как сирены. Его эпические стихотворения из «Славянских богов» — своего рода филологические исследования в форме сонета, но прежде всего это произведения художника слова.
На художественной палитре Кондратьева есть такие краски, в звучании его лиры — такие ноты, которые не забываются и которые показывают его поэтом со своим голосом и своим собственным стилем.
СТИХИ А. К.
(Санкт-Петербург, 1905)
Вам, призраки богов, которые витали С улыбкой надо мной, когда душа моя Рвалась из цепких пут бессилья и печали, Вам труд мой посвятил благоговейно я. Он ваш, всецело ваш; лишь вы одни владели Моими грезами, показывая мир, В котором нимфы шли на пение свирели Туда, где их стерег насмешливый сатир. Где музы пели гимн восторженному Фебу, Где Пан задумчивый в Диану был влюблен, Где бешеных коней по вспыхнувшему небу, Дрожа от ужаса, гнал бледный Фаэтон. Где лира звонкая любимца муз Орфея Рыдала жалобно в зловещей тишине, И адский злобный пес, от ужаса немея, Дороги преградить не смел его жене. Где с громким хохотом веселою толпою Кентавры пьяные ловили ореад, А те бежали прочь кремнистою тропою И прятались в тени нависнувших громад. Где в сумраке лесов, себе избравши пару, Богиня древняя любовных сладких чар С улыбкой странною к красавцу Издубару В безумном трепете ласкалася Истар… Из тьмы забвения встают передо мною Когда-то славные большие города. Народ по улицам идет живой волною; В богатых гаванях стеснилися суда. Шумит толпа людей на множестве наречий. С небес безоблачных палящий льется зной. Крик, грохот колесниц и говор человечий, И ржанье — все слилось в мелодии одной… Передо мной встают картины разрушенья, Под лязг оружия и грозный шум войны. Я вижу, как идут в последнее сраженье Троянцы мрачные, отчаянья полны… Багровый дым стоит над грудами развалин Дворцов разграбленных и взятых крепостей. Я слышу вопли жен, исторгнутых из спален, Плач убиваемых на их груди детей. Мелькают всадники, царевен похищая; Доспехов слышится бряцание и звон. Пожар трещит, поет. И словно волчья стая, Враги с оружием бегут со всех сторон. И кто-то яростный в гремящей колеснице, В дыму и пламени, летит во весь опор. То грозный бог Нергал с перунами в деснице Таинственных судеб свершает приговор… И приговор другой. В досаде сходят с Иды Две олимпиянки. Их не сбылись мечты. Сверкает яблоко меж пальцев у Киприды, Богини царственной любви и красоты. Паллада с Герою летят домой сердито. Их победившая стоит перед судьей. Он также побежден, богиня Афродита, Как побежден весь мир таинственно тобой… Вы, тени гордые, царившие когда-то На детски радостной, смеющейся земле, Вы, отлетевшие отсюда без возврата, Свою печаль укрыть в холодной вечной мгле, Вы вдохновлявшие меня на гимн певучий, О, боги светлые цветущих дней былых, — Примите этот дар, исполненный созвучий, Примите, дивные, мой слабый, робкий стих! Через туман голубой, Робко дыханье тая. Быстро лечу за тобой Муза, подруга моя, Я над блаженной страной, Там, где спокойна волна, Там, где в прохладе ночной 
