– Я предлагаю смутить всех очередным случаем, – сказал он. – Гарантирую, что теперь-то мы уж подменим мозг совершенно здоровым. Не исключено, мы получим новые сведения о ходе его работы. Самое главное: они растеряются, их будет подгонять и подстегивать желание добиться немедленного успеха. В таких случаях часто открываются запертые прежде двери.
– Об этой идее стоит поразмыслить, – несколько более мягко проговорил господин Чао. – Она созвучна мысли, которая меня в последнее время занимает. До сих пор все находилось на стадии эксперимента, перед нами вставало множество вопросов, и мы знали ответ далеко не на все. Великая цель по-прежнему далека, хотя мы ее уже отлично видим. Новый эксперимент должен доказать им, что мы находимся с ними в состоянии войны. Наше положение предпочительнее: они нас не знают! Зато мы наших противников знаем в лицо. Всех поголовно. Хуа!..
– Господин Чао? – немедленно откликнулся тот, к кому господин Чао обратился.
– Материал у вас есть?
– Сколько угодно, господин Чао.
– Я вас слушаю.
– Лучше других подходят три девушки и четверо мужчин. Все они с Новых Территорий, и все сироты. Никто их искать не будет. Одна из девушек родом из Макао, мы подобрали ее спящей на улице. Все они подготовлены…
Последнее слово повисло в комнате ядовитой тучей. «Подготовлены» – первая ступень по дороге в ад. Господин Чао был, похоже, очень доволен.
– Мы предпримем две акции, – проговорил он безо всяких эмоций. – Так сказать, одну общественную и одну приватную. Одновременно, минута в минуту. В Коулуне и в Виктории.
– Как бы нам не просчитаться! – Эксперт-медик с умоляющим видом огляделся по сторонам, но, кроме старых гирлянд, ничего, конечно, не увидел, даже самого примитивного динамика, из которого доносился бы голос господина Чао.
– Объясните вашу мысль!
– Я не сумею подменить два мозга.
– Этого от вас никто и не требует! – Голос снова стал строже. – Общественная акция следов не оставит! Кто в этом сомневается – ржавое звено в нашей цепи.
– Наше величайшее доверие всецело обращено к вам, господин Чао. – Эксперт-медик распростер руки, словно тот мог его видеть. – Я хотел лишь обратить внимание на медицинскую сторону вопроса, за которую отвечаю.
– За все отвечаю я один! – жестко проговорил господин Чао. – И вижу из всех вас я один. А вы – руки, коими повелевает мой мозг. Можете расходиться. Хуа, задержитесь. Да порадует вас блеск ночного неба…
Все как можно скорее покинули дрянную комнату, не удостоив взглядом угодливо улыбавшегося и кланявшегося хозяина харчевни, и сели в свои машины, которые ожидали их в боковых улочках. Теперь оставшийся в комнате один, Хуа сидел, похолодев от страха и сжимая дрожащие пальцы.
К нему снова обратился голос господина Чао и потребовал поподробнее рассказать об одной девушке и одном мужчине, которые подготовлены для того, чтобы продемонстрировать властям силу Неизвестного.
Уже издали можно было заметить, что джонка Мэй Такуна – самая жалкая из всех, которые доктор Меркер видел в Плавучем городе. Некрашеная, грязная, вся в ракушках и водорослях, со свернутыми, порванными парусами, которые никогда уж не надует ветер, без лампочек на палубе, эта джонка дремала, зажатая другими жилыми джонками у выхода в такую узкую улочку, что обычный сампан в нее уже не прошел бы.
Янг и доктор Меркер пересели в узкую плоскодонку. За рулем сидела девчонка не старше двенадцати лет. Она не сводила с доктора Меркера огромных сияющих глаз.
– Не подумайте, будто мы здесь одни, – сказала Янг, наклонившись к доктору Меркеру. – За нами наблюдают сотни глаз. После смерти Мэйтин «люди воды» как бы возвели вокруг доктора Мэя защитную стену. Они охраняют и защищают его и даже счастливы, когда он по ночам начинает вдруг орать или в пьяном виде бить в литавры.
– Что-что он делает? – не поверил Меркер.
– Лет двадцать назад он купил в Гонконге две пары литавр и привез их на джонку. Обитатели соседних джонок не просто смирились с этой его причудой, они привыкли выходить на палубу, когда доктор Мэй ставил свои пластинки и сам вел партию литавр. В самом Гонконге не исполняли так часто Бетховена, Чайковского, Брукнера, Брамса или Малера, как здесь, в Плавучем городе. Соседи доктора Мэя знают все симфонии Бетховена на память! А когда он впоследствии продолжал бить в литавры в пьяном виде, они жаловались, что он фальшивит, – вот какими знатоками сделались! Сейчас он хватается за литавры, только когда его переполняют чувства… Видите – он нас ждет.
Через склизкий борт джонки была переброшена древняя веревочная лестница. Плоскодонка остановилась, девочка вытащила шест из воды и улыбнулась доктору Меркеру.
– Стоит мне начать подниматься, лестница разорвется, как паутина! – сказал он, взявшись за нее руками.
– Положитесь на удачу! Пока она вас не подводила.
– Что верно, то верно. – Доктор Меркер взглянул на Янг с неуверенной улыбкой. – Раз вы меня пригласили… смею ли я усомниться в удаче?
– Поднимайтесь! – Она коснулась его плеча, и Меркер не знал, что и подумать, то ли она его просто подгоняла, то ли это была скрытая ласка. – И не бойтесь! Лестница выдержит, я знаю.
Доктор Меркер не без труда поднялся на скользкую палубу и помог перебраться через борт Янг. Принимая ее, он обнял молодую женщину и несколько мгновений не выпускал из объятий, всем своим телом ощущая ее близость.
