– Потому что это неизвестный нам яд!
– Любой яд оставляет следы! – Доктор Мэй уставился на Меркера. – Вы о чем-то догадываетесь, коллега? Я вас умоляю, скажите – что? Я живу одной надеждой: что кто-то раскроет эту тайну. Вы – моя самая большая, может быть последняя, надежда! Вам что-то известно! Пусть Тинь и использует свои трюки, но должны же вы знать больше, чем он, догадываться о чем-то… – Доктор Мэй встал. – Показать вам портрет Мэйтин? Ангел – вот как сказали бы о ней на вашей родине. Цветок персика, вот как я ее называл! Фриц, умоляю: помогите мне…
– Я подозреваю, что был использован газ, – сказал доктор Меркер, его горло вновь предательски пересохло, – но не в состоянии ничего доказать. Ни-че-го! Это просто мысль… не исключено – пустая.
– Газ, – протянул доктор Мэй. – О небо, я упустил это из виду. Газ! Я буду молиться на вас, Фриц… – Он бросился к столу, схватил бутылки виски и коньяка, поставил их на пол возле своей табуретки. – Ничего не говорите больше и не пытайтесь меня остановить: я буду пить, пока не свалюсь!
– Это для вас единственный смысл жизни, доктор Мэй?
– Да. А что мне остается?
– Пятнадцать тысяч пациентов на трех тысячах джонок Яу Ма-теи.
– Я больше не врач.
– Вы никогда, слышите, никогда не перестанете быть врачом! Или вы никогда им не были! Не были врачом по призванию!
– А вы сами, Фриц? А?! Умничаете тут, а сами собираетесь спрятаться в кустах. Чем вы сейчас занимаетесь? Над чем трудитесь? Янг рассказала мне, что вы торчите целыми днями за микроскопом и разглядываете тропические вирусы. Согласен, дело хорошее. Если вам повезет, вы сделаете открытие, которое спасет сто тысяч людей! Согласен, без людей науке не обойтись… Но какой этом прок, если не будет врачей на передней линии фронта? В кварталах бедноты, в Плавучем городе, в трущобах Коулуна, в пустынях и в джунглях. Я смотрю на вас, Фриц, и, поверьте, я не ошибаюсь: вы рождены для этого! Вам место на передовой!
– Я здесь в командировке от гамбургского Института тропиков. – Доктор Меркер отпил немного водки. У него это был всего первый стакан, а Мэй налил себе уже четвертый. – Все, о чем вы говорили, в первую очередь относится лично к вам!
– Я развалина, Фриц.
– Вы сами себя таким сделали.
– Гниющее судно не отполируешь. Оно будет гнить изнутри! Гниль она гниль и есть, Фриц! Я сдался.
– А как же люди, которые в вас нуждаются?
– Они приплывают ко мне каждый день. Вот уже несколько лет. Да, трогательная картина. Их сампаны окружают мою джонку и они все выходят на палубы. И видят, что я беспробудно пью кланяются и уплывают. И так день за днем… несколько лет..
– И это не заставляет вас собраться? Не придает сил?
– Я не могу! – Доктор Мэй вытянул свои руки. – Мои руки бесчувственны, я забываю названия болезней и лекарств, которые необходимо прописать! Алкоголь… Но завтра опять на джонку приплывут пациенты и будут умолять о помощи.
– Вы позволите мне заняться вашим здоровьем, доктор Мэй?
– Нет! – Боитесь снова стать отличным врачом?
– Позвольте мне вести такую жизнь, к которой я привык, Фриц! – Он наклонился, поднял с пола бутылку виски, поднес горлышко ко рту. – Оставайтесь у меня на ночь, – сказал он, переводя дыхание. – Убедитесь сами, что здесь будет завтра утром. Я никогда не мог подумать…
– О чем?
– Что я действительно увижу человека, о встрече с которым только и мечтал все эти годы. Когда Янг сказала, что этот человек вы, я обозвал ее глупой гусыней. А когда она продолжала меня уговаривать, я прикрикнул на нее: «Заткнись, похотливая кошка! Если хочешь, переспи с ним, а от меня держи его подальше!» Теперь вот вы сидите передо мной, Фриц, и сердце мое отогревается. Никаких эмоциональных причин для этого нет. Это просто чувствуешь, и все. А у вас какое чувство?
– Прямо противоположное! – Доктор Меркер встал и прошелся по комнате. – Меня раздражает, что здесь все пришло в упадок! Что здесь пахнет гнилью и дохлой рыбой! Что вы здесь заплесневели. Посмотрите на свою левую туфлю. Порванная, из нее пальцы выглядывают… стыд и срам! Почему вы поставили на себе крест, доктор Мэй?
– Вы задаете такие вопросы… А знаете почему? Потому что вы – воплощенное здоровье! Фриц, выходите из дела…
– В каком смысле? – удивленно спросил доктор Меркер.
– Разве вы не можете расторгнуть контракт с Институтом тропиков?
– Расторгнуть? Нарушить? Разорвать? Тогда я окажусь на улице. С какой же стати?
– Да, с какой стати? Бросить службу… – Доктор Мэй отпил из бутылки несколько глотков и громко рыгнул. – Фриц, я подарю вам мою джонку…
– Этого подарка я не приму, доктор Мэй. – Меркер посмотрел на Янг. Она все еще неподвижно сидела на старых матах. Лишь по тому, как поднималась и опускалась ее грудь, было заметно, что дышит, что она жива. – А ты что молчишь?
– Я люблю тебя, – спокойно проговорила она.
– Разве этого мало! – воскликнул доктор Мэй. – Я же говорю: вы любимец фортуны, Фриц! Перед вами отворились все врата блаженства! Вас полюбила Янг… а ведь вы не китаец! – Он снова обвел комнату
