впервые облекает в слова мысли, которые беспокоили ее уже давно.
— Все началось с того, что я рассердилась на маму с папой. Тогда мне и пришла в голову эта идея. Но это была просто идея. Потом я начала ее обдумывать. Нужно было кучу всего предусмотреть, и я очень много предусмотрела, правда, Джимми? — Она повернулась к брату, и он кивнул. — Мне нравится планировать. Особенно когда никто об этом не знает. Я очень здорово планирую.
— И чем больше вы планировали, — перебила я, — тем больше ваша жизнь вне дома становилась похожа на жизнь дома, как если бы вы никуда не уезжали?
— Да, — ответила она. — Но все равно жить вне дома нам понравилось.
(Видите? Эмма все время была настороже, чтобы не проговориться, где именно «вне дома» они жили. Я ее не торопила и не настаивала — очень уж мне хотелось ей помочь. И нечего ухмыляться, Саксонберг! Да, в глубине души мне не чуждо милосердие.)
— А что вам больше всего нравилось, когда вы жили… не дома?
Джимми ответил первым:
— Что не надо было ничего делать по расписанию!
— Да ну, — Эмма с досадой махнула рукой. — Мы все равно все делали по расписанию! Пусть даже оно было не такое строгое, как дома, — ну и что в этом интересного?
— А для вас, Эмма, что было самым интересным? — спросила я.
— Во-первых — прятаться и не привлекать к себе внимания. Во-вторых — ангел. Так получилось, что ангел стал самым главным. Даже главнее, чем сам побег.
— А каким образом ангел связан с вашим побегом? — осведомилась я с самым невинным видом.
— Этого я вам не скажу, — отрезала Эмма.
Я притворилась удивленной:
— Но почему?
— Потому что, если я скажу, вы сразу узнаете о нас слишком много.
— Например, где вы провели всю эту неделю?
— Например, — сдержанно ответила Эмма.
— А почему вы не хотите мне об этом рассказать?
— Я же сказала: это наш секрет!
— Ясно. Боитесь расстаться со своим единственным козырем, вот почему.
— И поэтому тоже, — сказала Эмма. — А еще потому что… потому что… если я вам скажу, то это будет значить, что наше приключение закончилось. А я не хочу, чтобы оно кончалось, пока… пока я сама не захочу, вот!
— И все-таки оно кончилось. Все кончается, хотя мы этого и не хотим. Всё — кроме того, что мы храним в себе. Это как каникулы. Знаете, на каникулах некоторые не расстаются с фотоаппаратом, чтобы дома предъявить друзьям фотографии в доказательство того, что они хорошо провели время. Им некогда даже остановиться, чтобы ощутить выпавшую им свободу, сохранить ее в своем сердце и привезти домой…
— Все равно я не хочу говорить вам, где мы были.
— Я знаю, — ответила я.
Эмма посмотрела мне в глаза:
— Знаете, что я не хочу говорить, — или знаете, где мы были?
— И то, и другое, — спокойно сказала я и вернулась к беф-бульи.
А Эмма повернулась к Джимми. Он прикрыл лицо салфеткой и начал медленно сползать под стол. Эмма вскочила, подбежала к нему и сорвала салфетку. Тогда он снова сел на стул и закрыл лицо руками.
— Эм! У меня вырвалось! Само вырвалось! — Голос его из-под ладоней звучал приглушенно.
— Джимми! Эх ты! Это же был мой единственный козырь.
— Я просто не подумал, Эм. Я же давно ни с кем, кроме тебя, не разговаривал…
— Как ты мог! Ты ведь слышал, как я ей сказала, что это наш секрет? Дважды сказала! Теперь все пропало. Она нам уже ничего не скажет. Взял и все выболтал. Трепло!
— Вот видите! С ней всегда так… — Джимми обернулся ко мне, явно ища сочувствия.
— Эмма, — сказала я. — Сядьте, пожалуйста.
Эмма села.
— Ничего не пропало, — продолжала я. — Я предлагаю вам сделку. Вам обоим. Во-первых, прекратите говорить обо мне в третьем лице. Я вам не «она», а миссис Базиль Э. Франквайлер. Во-вторых, если вы подробно расскажете мне о вашем побеге из дому, если вы не утаите ничего — ни-че-го! — то я помогу вам добраться домой. Попрошу Шелдона, моего шофера, и он вас отвезет.
Эмма помотала головой.
— На «роллс-ройсе», Эмма. С водителем! — продолжала искушать я. — Соглашайтесь, не прогадаете!
— Подумай, Эм! — поддержал меня Джимми. — Все- таки лучше, чем топать пешком!
Эмма прищурилась и скрестила руки на груди.
— Нет. Этого мало. Я хочу узнать про ангела.
Ну что ж, неглупо, подумала я. И хорошо, что у девочки есть характер. Но мне все же хотелось большего. Хотелось помочь ей осознать всю ценность ее приключения. Пока она все еще относилась к нему как к предмету торговли: сначала надеялась с его помощью обрести славу, теперь — получить информацию. Но это были ее первые робкие шаги к миру взрослых, и я подумала, что неплохо бы ее слегка подтолкнуть.
— Эмма. Джимми. Идите за мной.
Не говоря больше ни слова, я встала и направилась к двери. Дети поспешили за мной. Так, гуськом, мы прошли всю анфиладу комнат от столовой до моего кабинета. В какой-то миг Джимми поравнялся со мной и похвалил:
— Вы молодец — такая старая, а так быстро ходите!
Но Эмма тут же ткнула его кулаком в спину.
В кабинете я пригласила их сесть, а затем указала на ряды картотечных шкафов, которые протянулись во всю стену:
— Видите эти ящики? В каждом — папки. В них находятся мои тайны. В одной из папок — секрет ангела и Микеланджело. Так вот, я готова открыть вам этот секрет. Но поскольку моя информация явно ценнее вашей, то — справедливости ради — на вашем пути к этой информации должны быть препятствия. Препятствия будут такие: нужный ящик вы найдете сами. На это у вас есть ровно один час.
Я направилась было к выходу, но вспомнила кое-что еще:
— Да, только не вздумайте что-нибудь перепутать или поменять местами! Все мои папки стоят в особом порядке, который понятен только мне. Если окажется, что вы мне все перевернули вверх дном и я после вас ничего не смогу найти, — считайте, что наша сделка расторгнута.
— Спасибо за поддержку… — вздохнул Джимми.
Я рассмеялась и вышла из кабинета. Впрочем, ушла я недалеко: всего несколько шагов на цыпочках — и я оказалась в примыкающей к кабинету просторной кладовой, откуда мне было все видно и слышно.
Джимми мигом подбежал к картотеке и рывком выдвинул один из ящиков.
— НЕ СМЕЙ! — крикнула Эмма.
Он замер на месте.
— Эм, ты чего? У нас же всего час! Нельзя терять ни минуты!
— Лучше пять минут подумать, чем полчаса тыкаться вслепую! Дай мне карандаш и блокнот с того стола, быстро! — Джимми в два прыжка выполнил приказ, и Эмма принялась составлять перечень. — Значит, так. Вот список того, что мы ищем. Я беру нечетные номера, ты — четные.
— Я хочу нечетные!
— Бога ради, Джимми, бери какие хочешь!
Список у Эммы получился такой:
