– Простите грешную душу, Иван Дмитриевич, оба креста мы довезли до Костромы и там, по согласию с вашим братцем Сергеем Дмитриевичем, продали и денежки часть пропили, часть на пароходе в карты продули… Поехали мы тогда с ярмарки с шиком, а в Костроме остались с пшиком…
– Вот так бы и говорил… Допивай тут один, а я пошел. Та-акие памятники были! Ну, Палилов, сам сатана тебя будет палить на том свете!..
– И братца вашего тоже…
– Серега мерзавец, барабошка, в отличие от тебя он неопалимый, к сожалению. Его и пуля не берет; в пятом году в Серегу драгуны стреляли. Пуля прошила воротник, а шею не задела…
Сытин холодно расстался с «почтеннейшим», вышел из трактира, взял на станции из камеры хранения кожаный саквояж, купил билет первого класса на проходной сибирский поезд и – в Петербург…
Через сутки он был в Петербурге. Но отдых есть отдых. Сытин отвлекся от деловых хлопот и всякой сутолоки. Он даже не зашел ни в книжный магазин товарищества, ни в отделение «Русского слова», и даже ни одному из своих друзей по телефону не позвонил, а спрятался от всех в «Знаменской» гостинице и размышлял, где и как провести время в стороне от тревог.
Но не будешь же все время находиться в гостинице. Не высидел Иван Дмитриевич в «Знаменской», вышел на Невский и тут же попал в руки группы офицеров, работавших в редакции Военной энциклопедии.
Толковый редакционный аппарат из военных специалистов и энтузиастов выпустил первые два тома в отличном издании. Сытин и редакция, и весь комитет были уверены, что, выпуская Военную энциклопедию, они делают большое и благородное дело в интересах усиления боевой мощи армии. Как в редакции шли дела, Сытина мало тревожило. Он доверял надежным, образованным военным специалистам-патриотам и в эти дни не собирался в редакцию заходить. Но его заметили генерал Величко и военный юрист Владимир Александрович Апушкин, возглавлявшие редакционный аппарат энциклопедии.
– Как же так! Иван Дмитриевич, вы находитесь в столице и не заглядываете в свою редакцию! Просим к нам пожаловать.
Сытину было неудобно отказываться, ссылаясь на то, что он придумал себе поездку для отдыха. Кто поверит, какой же отдых в Петербурге?.. В тот же день в сопровождении двух генералов он обошел все отделы редакции – военно-морской, армейский, технический. Осмотрел, похвалил, а генералы завели его еще в кабинет главного редактора и занялись уговорами.
– Иван Дмитриевич, вы пошли нам навстречу, взяв на себя издание, так будьте великодушны, без перебоев, своевременно выплачивайте гонорар и не скупитесь на расходы по оформлению. Ведь дело-то какое!..
– Сдаюсь, господа, сдаюсь! – соглашался Сытин, – Но, ради бога, учтите, что я себя временно выключил от дел и взял отпуск.
– Так обещайте, Иван Дмитриевич, не обижать нас, – настаивали «энциклопедисты».
– Даю слово!..
От кого-то еще узнал о пребывании Сытина в гостинице бывший редактор газеты «Россия» Георгий Петрович Сазонов. Пришел к нему в номер, пожаловался на свои житейские огорчения, да попутно, совсем нечаянно, растравил и Сытина:
– Зря вы, Иван Дмитриевич, вбиваете деньги в Военную энциклопедию. Ухлопаете миллиончика два-три не за понюшку табаку. Ни царь, ни военное министерство не ощенят эту вашу благость.
– А разве я для того даю деньги, чтоб царю понравиться? Японец мне подсказал мысль и другие державы, где военная литература в чести, а у нас ее нет, – ответил Сытин Сазонову.
– Так-то оно так, но ваша Военная энциклопедия, может быть, и пригодится, но в самой минимальной степени. Военная наука и техника быстро шагают вперед, за новизной не угнаться. А констатировать устаревшее – мало пользы. А не лучше ли, Иван Дмитриевич, вашему товариществу часть оборотных средств обратить на другое: построить свою бумажную фабрику… Строить надо где-то на севере, предварительно выбрав лесную базу и даровую водную энергию, и чтоб судоходство было. В Карелии есть такие места. И еще мой вам совет, не обижайтесь только, – предупредил Сазонов, – я часто думаю о вашем деле, наверно потому, что своими делами не загружен. У ваших рабочих вновь возникали экономические требования. Как вы откликнулись?
– Уступил. Да кроме того организовал доступную столовую и библиотеку на Пятницкой.
– Мало, Иван Дмитриевич, мало! Подумайте-ка вот о чем, да разоритесь малость, купите на юге, в Крыму или на Кавказе, участок земли и устройте за счет ваших прибылей санаторий для рабочих. Вы же знаете, как тяжел и вреден для здоровья труд наборщиков. Какой толк от того, что вы иногда жертвуете на церкви? От своих грехов деньгами вам не откупиться.
– Да, не откупиться. И вообще, я подумываю, бросить бы все и уйти в монастырь…
– Престиж ваш повысится в глазах у рабочих, когда они почувствуют о себе хозяйскую заботу. А вы говорите – в монастырь. Лежебокам и тунеядцам в монастырях раздолье, а ведь вы-то себя знаете. И лучше не заикайтесь о монастыре. Смешно и даже неумно…
Сытин не обиделся. Он давно знал Сазонова как прямого и умного человека.
– Плохо вы отдыхаете, Иван Дмитриевич, – продолжал Сазонов. – Заглянули на родину на часок, и – в Питер. А вы бы, уж если за границей вам не отдых, – то сели бы на пароход да по северным рекам. Давайте-ка вместе съездим на Кивач!.. Посмотрим чудо нашей северной природы…
Договорились. Сказано – сделано.
На другой же день они на пароходе отчалили от Смольнинской пристани. По Неве и Ладожскому озеру вышли в Свирь. Сидели в каюте, в картишки дурачились, заказывали стерляжью уху – одним словом, ехали с ленцой и прохладцей, как подобает отдыхающим богатым людям. В селе Вознесение и в Вытегре палубу парохода заполнили пассажиры третьего класса. Карелы и вепсы ехали с заработков с Мариинского канала, пробирались на север в Кемь странствующие богомольцы. От Кеми близко Соловки, а где же еще ближе до господа-бога, как не от соловецких Зосимы и Савватия, основавших монастырь на самой вершине земли в моржово-тюленьем царстве…
В Петрозаводске Сытин и Сазонов высадились, а пароход пошел по тихому озеру дальше, в сторону
