Следующие три звонка, последовавшие от психов, доказывали отсутствие оригинальности и душевного здоровья у большой части телеаудитории. Все трое звонивших кричали: «Это ваша мать!» — и с громким смехом вешали трубку. Минут через двадцать раздался другой звонок. Подняв трубку, Эдгар стал записывать. Зазвонил другой телефон. На этот звонок ответил Босх.
— Детектив Босх. С кем я говорю?
— Этот разговор записывается?
— Нет. Кто говорит?
— Неважно. Я просто подумал, что вам хотелось бы знать имя девчонки. Ее зовут Мэгги. Мэгги какая-то там. Она латиноска. Я видал ее в записях.
— Каких записях? МТУ?
— Нет. «Шерлок». Фильмы для взрослых. Она там трахается. Классно трахается. У нее глотка, как резиновая — весь хер туда залазит.
И на другом конце раздались короткие гудки. Босх сделал пару записей в лежащем перед ним блокноте. Латиноска? По раскрашенному лицу это трудно было предположить.
Эдгар повесил трубку. Человек, с которым он разговаривал, сообщил, что девицу звали Бекки и что несколько лет назад она жила в районе Студио-Сити.
— А что у тебя?
— У меня — Мэгги. Без фамилии. Фамилия, вероятно, испанская. Он сказал, что она снималась в порнухе.
— Это подходит. Только мне кажется, что на мексиканку она не похожа.
— Я знаю.
Вновь зазвонил телефон. Сняв трубку, Эдгар несколько секунд послушал, затем снова повесил ее.
— Еще один признал мою мамочку.
Босх ответил на следующий звонок.
— Я только хочу сказать, что девчонка, которую показали по телевизору, играла в порнофильмах, — сообщил голос.
— Откуда вы это знаете?
— Сужу по тому, что они показали. Я один разок взял напрокат такую кассету. Она как раз там и была.
«Один разок, — с сарказмом подумал Босх. — И с одного раза запомнил? Ну, конечно».
— Вы знаете ее имя?
Зазвонил другой телефон. Трубку взял Эдгар.
— Имен я не знаю, приятель, — сказал собеседник Босха. — К тому же, они все равно пишут псевдонимы.
— А какое имя значилось в фильме?
— Не помню. Я был, э-э-э... под кайфом, когда смотрел. Тем более всего один раз, я же сказал.
— Слушайте, мне ваша исповедь не нужна. Что-нибудь еще сообщить можете?
— Нет, умник, не могу.
— Как вас зовут?
— А какая разница?
— Слушай, мы тут ищем убийцу, а не в шпионов играем. Как назывался прокат, где ты взял эту кассету?
— Не скажу. Вы тогда сможете вычислить, как меня зовут. Какая разница? Эти пленки повсюду валяются, в любом из таких заведений.
— Откуда ты знаешь, если брал «только один разок»?
Собеседник повесил трубку. Босх просидел еще час. В итоге они насчитали пять звонивших, которые утверждали, что лицо, показанное по телевизору, принадлежало порноактрисе. Однако только один человек сказал, что ее звали Мэгги. Остальные заявили, что не обращают внимание на имена. Один сказал, что ее звали Бекки и она жила в Студио-Сити, а еще один узнал в ней исполнительницу стриптиза, которая работала в «Ловушке» на Ла-Бреа. Один из звонивших уверял, что лицо принадлежит его пропавшей жене, но, как выяснил Босх из дальнейшего разговора, она исчезла всего два месяца назад. Надежда и отчаяние, звучавшие в голосе этого человека, показались Босху неподдельными, и он не знал, обрадуется ли собеседник, узнав, что эта женщина не может быть его женой, или огорчится, вновь оказавшись в неизвестности.
Три раза звонили люди, дававшие пространные описания женщин, которые, по их мнению, могли оказаться «цементной блондинкой», но, поговорив с ними некоторое время, Босх и Эдгар понимали, что это — своего рода извращенцы, щекотавшие себе нервы, разговаривая с полицейскими, и ловившие от этого кайф.
Самым необычным оказался звонок от женщины-медиума из Беверли-Хиллз. Она сказала, что в тот момент, когда по телевизору показывали лицо, она положила на экран руку и почувствовала, как дух погибшей женщины кричит, обращаясь к ней.
— И что же она кричала? — терпеливо спросил Босх.
— «Слава!»
