По их словам, они спросили его, где он надрался, и он ответил, что вышел из бара под названием 'У Ната'. Это на бульваре примерно в квартале от 'Массо', на южной стороне.
– Ладно, найду, – сказал Маккалеб. В его голосе слышалось 'ну и что?'. – Какая связь?
– Понимаешь, именно 'У Ната' он напился в тот вечер шесть лет назад, когда я в первый раз столкнулся с ним. Там же он подцепил и женщину – ту, которую убил.
– Так он был завсегдатаем.
– Похоже на то.
– Спасибо, Гарри. Я выясню. А почему ты не сказал об этом Джей Уинстон?
Босх пожал плечами:
– Наверное, не подумал, а она не спросила.
Маккалеб собрался было снова поставить пиво на колонку, но спохватился и отдал бутылку Босху.
– Я мог бы заехать туда сегодня же вечером.
– Не забудь.
– О чем не забыть?
– Когда сцапаешь типа, который сделал это, пожми ему руку от моего имени.
Маккалеб не ответил. Он оглядывался, словно только что вошел.
– Можно воспользоваться уборной?
– По коридору налево.
Маккалеб вышел, а Босх отнес бутылки на кухню и поставил в мусорное ведро к остальным. Открыл холодильник и увидел, что в упаковке из шести бутылок, купленной по дороге домой после охоты на Аннабел Кроу, осталась всего одна. Закрыл холодильник.
Вошел Маккалеб.
– Ну и сумасшедшая картинка висит у тебя в коридоре, – сказал он.
– Что? Ах да. Мне нравится.
– И что она должна означать?
– Понятия не имею. Наверное, что 'большое колесо' продолжает вращаться. От возмездия не уйдет никто.
Маккалеб кивнул:
– Наверное.
– Собираешься отправиться в бар 'У Ната'?
– Подумываю. Хочешь поехать?
Босх задумался, хотя знал, что это было бы глупо. Нужно просматривать материалы по убийству – готовиться к продолжению показаний следующим утром.
– Мне лучше поработать здесь. Подготовиться к завтрашнему.
– Ладно. Как, кстати, идет?
– Неплохо. Но пока мы играем в софтбол. Завтра мяч уйдет к Джону Ризну, и он быстро вбросит его обратно.
– Я буду смотреть новости.
Маккалеб подошел и протянул руку. Босх пожал ее.
– Будь осторожен.
– Ты тоже, Гарри. Спасибо за пиво.
– Не за что.
Он проводил Маккалеба к двери и смотрел, как тот залезает в черный 'чероки', припаркованный на улице. Машина завелась и уехала, оставив Босха в освещенном дверном проеме.
Босх запер дверь и выключил свет в гостиной. Стереосистему выключать не стал. Она выключится автоматически в конце классической записи Арта Пеппера. Было рано, но Босх устал от дневного напряжения и воздействия алкоголя. И решил, что теперь ляжет спать и проснется пораньше, чтобы подготовиться к процессу. Пошел на кухню и достал из холодильника последнюю бутылку.
По дороге в спальню он остановился и посмотрел на эстамп в раме, о котором говорил Маккалеб. Это была копия 'Сада наслаждений' Иеронимуса Босха. Картина была у него давно – с детства. Поверхность была покоробленной и поцарапанной. Из гостиной в коридор картину перевесила Элеонора. Ей не нравилось, что она висит там, где они сидят каждый вечер. Босх так и не понял, в чем тут было дело: то ли ей не нравилась сама картина, то ли эстамп от старости потерял вид.
Глядя на изображенные на картине человеческие разврат и мучения, Босх думал, что следовало бы перевесить ее в гостиную.
Во сне Босх двигался в темной воде. Раздался звон, и он рванулся вверх сквозь тьму.
Свет горит, но все тихо. Стереосистема выключилась. Босх попытался разглядеть часы, и тут телефон зазвонил снова. Босх быстро схватил трубку с ночного столика.
