Почти минуту он продолжал в том же духе, наконец продиктовал адрес, по которому зарегистрирована машина Элеонор. В адресе не был указан номер квартиры. Оказалось, она не только пересела на новые, дорогие, колеса, но и жила в отдельном доме.
– Спасибо, Рой. Больше я тебя по этому поводу не побеспокою, обещаю… А как то, о чем я еще тебя просил?
– Ничего интересного не попалось. За тем парнем ничего не числится, так, юношеские забавы.
Интересно, участвовали ли в юношеских забавах его теперешние компаньоны и бывшие дружки?
– По компьютеру удалось установить, что есть еще Лайнус Саймонсон-старший, видимо, отец.
– За что он попал к вам на заметку?
– Попал на удочку налогового ведомства и обанкротился. Давно это было.
– Как давно?
– Сначала подловили налоговики, а через два года его бизнес лопнул. На кой тебе сдался молодой Лайнус? Чего ты от него хочешь?
Я молчал и глядел на объявление, висевшее на стене: «Находится в розыске». Я смотрел на фотографию серийного насильника, а видел Лайнуса. Еще один фрагмент картины. Лайнус говорил, что не повторит ошибок отца, которого удавила налоговая петля. Возникает вопрос: каким образом человек, не имеющий ни работы, ни родительской поддержки, на тридцать тысяч покупает и перестраивает один бар, потом другой, третий?
Может, кредиты? Но кто ему даст? Или Лайнусу помогли те самые два миллиона?
– Босх, ты меня слышишь?
Я очнулся.
– Слышу, слышу.
– Я спросил, на кой тебе сдался этот парень. Он связан с похищением на съемочной площадке?
– Похоже, связан… Чем ты занят завтра утром?
– А что?
– Если хочешь выяснить кое-что об этом деле, приезжай в девять утра в офис к моему юристу и постарайся не опаздывать.
– Этот парень причастен к исчезновению Марты? Если да, я хочу знать все, а не кое-что.
– Сейчас трудно говорить наверняка, но он, кажется, подведет нас к цели.
Я сообщил ему имя и адрес Джанис и повесил трубку. Потом позвонил Шандору Жатмари и тоже пригласил его.
Последний звонок – в Паркер-центр, позвать Киз Райдер. За пять секунд стрелка спидометра ее злости перешла деление шестьдесят миль в час.
– Гарри, я тебя предупреждала. Не лезь на рожон. Зачем собирать людей и вовлекать их в частное расследование?
– Киз, я уже позвал людей. Ты просто должна решить, хочешь присутствовать или нет. Полагаю, в ПУЛА могут заинтересоваться новыми данными, вот я и подумал, что лучше, если приедешь ты. Если не хочешь, я позвоню в отдел по раскрытию грабежей с убийствами.
– Будь ты неладен!
– Так приедешь?
Она долго молчала.
– Да. Но учти, пальцем не пошевельну в твою защиту.
– Я и не надеялся.
– Где это будет?
Я дал ей адрес и собирался повесить трубку, но спохватился. Меня ужаснуло, как портятся наши отношения.
– Значит, увидимся? – произнес я напоследок.
– Увидимся, – ответила она сердито.
– Подожди, Киз, – вдруг вспомнил я, – не могла бы ты захватить оригинал списка номеров?
– Каких еще номеров? – буркнула она.
Получив объяснение, она обещала посмотреть. Я рассыпался в благодарностях.
Я вышел на воздух. Выдернул из-под «дворника» извещение и кинул на заднее сиденье. Часы на приборной доске показывали семь. Жизнь в голливудских клубах начинается в десять, а то и позднее. Но мне не хотелось ехать домой и расслабляться. Я сидел, барабаня пальцами по рулю. Через несколько секунд начал выстукивать ритм одной из мелодий Квентина Маккинзи. Я сообразил, где проведу следующие несколько часов, и достал сотовый.
37
Шугэ Рей Макки сидел в кресле у себя в комнате «Великолепного возраста». Мягкая шляпа с плоской тульей свидетельствовала, что он собирается уходить. Он говорил мне, что надевает ее, когда отправляется послушать джаз. Глаза смотрели зорко как никогда.
